Игрушки для императоров 1. Лестница в небо

— У нас недолюбливают испанский. — Он натужно засмеялся. — Все вокруг только на русском говорят, даже в школах. Где ж его выучить?

«Нет, всё-таки не гопник. Может, и бандюк, но сейчас здесь не поэтому, не стоит из-за него нервничать», — успокоил я сам себя. «Недолюбливают испанский». Фраза зацепила. Да, это логично, для людей, каждый день видящих напоминание того, что их предки проиграли войну, «недолюбливать» язык оккупантов. И то, что на родном языке им позволяют говорить «с барского плеча», «одаривая» этим правом, не добавляет испанскому и португальскому симпатии. Это я, выросший в огромном латинском муравейнике под названием «Альфа», с детства привык к испанскому и воспринимаю его как родной, в отличие от языка матери, которому она учила меня как второму, не основному.

— Бывает! — Я невесело усмехнулся. — А сам откуда?

— Мирный, — ответил собеседник. — А ты?

Мне на какой-то миг стало неловко. Я всю жизнь мысленно причислял себя к национальному меньшинству, противопоставлял себя латиноязычному окружению, а теперь вдруг понял, что это всего лишь подростковые понты. Никакой я не русский, тем более, половина от единственной известной мне генеалогической линии вообще принадлежит полякам. Он, наполовину азиат, в гораздо большей степени русский, чем я. Я — латинос, и с этим давно пора смириться.

Тяжело вздохнув, неохотно выдавил:

— Местный я. Здесь родился. Но мать из-под Самары.

— Понятно, — закивал собеседник.

Тут, наконец, нервы дошли до критической точки, я почувствовал, как руки начали мелко дрожать. Тяжёлый день, много всяких событий, неудивительно, а теперь это. После всего случившегося национальная тема и тема детских разочарований стала соломинкой, переламывающей спину верблюду. Нужно было срочно успокоиться и прийти в себя, а с недавнего времени я знал один радикальный способ, как это сделать.

— Угостишь сигареткой? — попросил я, вспоминая, что перед тем, как заговорить, парень выбросил окурок в урну.

— Конечно. — Тот кивнул и с энтузиазмом протянул почти полную пачку.

Я вытащил одну сигарету, мысленно поругав себя — спортсмен, блин, и прикурил от «переданной на хранение» зажигалки, которую теперь всегда таскал с собой.

— А тебе какая снаряга нужна? — вспомнил я его первоначальный вопрос. Далековато мы от темы отошли. — Тут их много, магазинов. Самых разных.

— Да с пацанами решили в Тараску слетать, по вершинам полазить, — усмехнулся мой собеседник.

— Тараска… — Я тоже усмехнулся, вспоминая одну из венерианских туристических Мекк, прозванную во всем мире «альпинистским адом». Сьерра-ла-Тараска. — Губа не дура!

— А чего мелочиться? — оскалился парень. — Если горы, то самые сложные!

«Пить — так пить, спать — так с королевой», — вспомнилась мне цитата из проштудированного в детстве сборника. В общем, он прав, только так и надо, но вот его рожа не напоминала мне альпиниста, хоть убейте. И даже просто спортсмена, любого профиля. Это именно бандюк. Тогда как альпинисты все — фанатики экстремального СПОРТА, которых легко отличить в толпе от обычных людей.

— Вот сюда повернёшь, — начал я объяснять дорогу к одному из известных мне в этом районе уровневых спортивных магазинов, где есть всё. Это вообще спортивный район, здесь располагается база олимпийской федерации Венеры по лыжным видам спорта, несколько катков и хоккейных полей, а также множество обычных спортивных залов, включая мою… бывшую спортивную школу. И магазинов соответствующего профиля также достаточно. — Но не похож ты на альпиниста, — усмехнулся я. — Смолишь, как паровоз.

— А сам-то? — довольно парировал собеседник. — По виду, вроде спортсмен, а смолишь не меньше.

Мне стало не по себе. Одно дело — самокритика, другое — когда тебя тычут лицом в экскременты, причём тычет урка. И он прав, что обидно, но мне сейчас просто необходима эта сигарета.

— Да, есть маленько, извини. Ну, давай, земляк! Удачи в Тараске! — поспешил я закрыть тему, да и разговор вообще. Он стал напрягать меня, восточный человек из русского Мирного.

Когда я протянул руку, он внимательно на неё посмотрел, затем медленно-медленно поднял свою, будто чего-то боялся. Аж вспотел, бедняга. Ага, пристрелят его сзади, если дёрнется слишком резко!

Мне стало смешно, и я решил, что лучше быстрее идти дальше. Мудрое решение, мало ли, что у всяких придурков на уме? А мысль, что он придурок, всё больше и больше крепла в сознании.

— Увидимся ещё? — ради вежливости спросил я.

— Не думаю. — Он отрицательно покачал головой и медленно побрёл в сторону, противоположную той, куда шёл я. Из груди невольно вырвался вздох облегчения.

Мысли мои вновь вернулись к прерванному. Да, прерванному ещё той фифой моменту. Я остановился и всё также вручную (про себя выругавшись отсутствию нормального интерфейса) активировал на браслете кнопки телефона, после чего набрал на них отпечатанный в памяти номер.

Мне ответили через два гудка, резкий, но одновременно приятный женский голос.

— Слушаю?

По этому голосу трудно определить возраст обладательницы, но я склонялся, что ближе к тридцати, причём с большей стороны.