Игрушки для императоров: лестница в небо

«Шимановский, окстись, размечтался! – одернул я сам себя. – Суперагент недоделанный! Давай, вспоминай политическую ситуацию в стране. Что у нас происходит?

Правильно, борьба за власть между кланами. С оказанием давления на правящую династию. А теперь вспо мни сеньору Сервантес, министра образования. Понял?

Корпус – кузница кадров ее величества. Люди, на которых она может опереться в ежедневной борьбе со знатью. В мире, где все куплено за большие деньги, иметь своих людей, грамотных, на нужных должностях – роскошь. И благодаря корпусу королева может себе эту роскошь позволить».

От мыслей и итогов я вымученно вздохнул.

«Все возможно. Главное ты понял. Для чего им мальчик.

Когда вся планета точно знает, что вокруг ее величества лишь существа женского пола, имея под рукой мужчину, можно использовать его для различных тактических маневров. Чтобы никто не догадался. Как? Тут много вариантов. Скорее всего, именно ими и занимается сейчас сеньора Тьерри вкупе с остальными старшими офицерами. Корпус вне политики? Неправда! Он не может быть вне политики, иначе его банально раздавят набитые империалами аристократические боровы. Кстати, потому рядовой и младший офицерский состав не влияют на управление, подобные дела должны вершиться в тайне, и никак иначе».

На этой мысли я выдохся и с большим удовольствием поднялся, привычным уже жестом закидывая «Жало» за плечо. В зал вошла «Вторая» и поманила за собой. Нас ждали великие дела, имя которым – тренажеры.

* * * Сегодня мне дали передышку после вчерашнего приступа, я занимался на тренажерах. Конечно, с классическими занятиями это связано одним лишь названием, даже тут я работал на износ, да еще в скафандре, но все-таки моей жизни ничто не угрожало, никакой мешок не сбивал с высоты, я сам ниоткуда не падал, со всеми вытекающими. Ручаюсь, это неспроста. Наблюдают, как восстанавливаюсь, делают выводы. Нагружать завтра, не нагружать, брать меня, не брать, а если брать, как организовывать тренировки, и прочее. Надо сказать, восстанавливаюсь я хорошо. Обычно после приступов мышцы болят и следующий, и даже последующий день, но вчера они вкололи мне какую-то дрянь, и я уже почти ничего не чувствую. Лишь ноющая боль на грани восприятия.

За день я вымотался, впрочем как обычно. Но сегодня к программе добавились силовые тесты, которых раньше не было. Кстати, по мимике тренерского штаба так и не понял, довольны они результатами или нет? В машине, по обыкновению, чуть не уснул. Меня «включил» вопрос Катарины, когда мы уже выехали на магнитку:

– Ну и что ты решил? Подумал над моими словами?

Я легонько кивнул:

– Да.

– Есть динамика?

– Да. Буду думать дальше.

Она ехидно оскалилась:

– То есть тебя не пугает перспектива стать безвольной марионеткой.

Я меланхолично пожал плечами. Пугает. Но я уже не тот мальчик, что сидел в ее машине в первый день, меня на такой дешевый развод больше не возьмешь.

– Все мы в этой жизни марионетки, все ходим под кем-то. Вопрос в том, к какой партии ты прибьешься. А я хочу примкнуть к партии победителей.

Такого поворота она не ожидала. Я продолжил:

– Ручаюсь, те, кто сейчас в совете офицеров, когда-то сами были зелеными и юными, смотрели на ваше бело-розовое здание большими испуганными глазенками. А теперь вершат судьбы Венеры. Чувствуешь динамику?

Моя собеседница фыркнула. Я победно улыбнулся.

– Да, поначалу будет плохо. Но я хочу стать таким же «старшим офицером», и стану им. Пусть для этого придется пройти через годы бесправия и унижения.

Мы подъезжали к дому, когда она, наконец, выдавила:

– А ты уверен, что это партия победителей? Как можно быть победителем, поддерживая человека, на которого давят со всех сторон кланы и, если честно, в грош никто не ставит?

Она искоса глянула на меня, ожидая реакции. Глаза ехидно блестели.

– А может, она сама хочет, чтобы кланы так думали? – парировал я. – Как можно быть забитой дурочкой, осознавая, что у тебя под носом в самом центре столицы никому не подвластный и не подотчетный батальон специального назначения, в котором даже новичков готовят на полосах смерти? Три сотни машин убийства, не обремененных моральными принципами и неподсудных правоохранительной системе? Сомневаюсь, что это так.

– Полк, – машинально поправила меня Катарина, не найдясь с ответом, и вновь задумалась. – У нас нет батальонов. Взводы, и сразу полк.

– Пусть полк, – согласился я. – Это что-то меняет?

Молчание. Долгое и напряженное, которым я воспользовался, чтобы немного вздремнуть.

– М-да, Шимановский, удивил ты меня! – рассмеялась сеньора майор, когда мы подъехали к дому. – Не ожидала! Только имей в виду, до момента, когда ты станешь офицером, можешь не дожить. И не доживешь, скорее всего, процентов на девяносто девять.

Как знать, но время на раздумья еще оставалось. Я поднял люк и вылез наружу, взяв курс на собственный подъезд. Утро вечера мудренее.

* * *

За следующий день столько всего произошло! Просто сумасшедший день. В голове после него остался сумбур. Однако по порядку.