Игрушки для императоров: лестница в небо

– Да-да, не думай, курение – это не просто так! Курение – зло, все мы понимаем это, как и то, сколько оно забирает здоровья. Но бывает так, что твои нервы взвинчены настолько, что успокоить их может только она. – Он вытянул дымящуюся сигару перед собой. – Мы курим не от хорошей жизни. И если ты пока не куришь, значит, ты счастлив. Пока счастлив.

Интересная концепция! Этот человек с ходу меня удивил. А ведь и правда, Мишель мало того что сама боевик, так еще и решает судьбы других бойцов, каждый день кого-то посылает на смерть. Как тут не закурить?

И сеньор Кампос. Кто сказал, что у него спокойная работа? Плюньте тому в лицо!

– Ты знаешь, зачем я тебя пригласил? – перешел к теме мой собеседник, посчитав интродукцию законченной.

Я кивнул:

– Из-за сына. Из-за его сложностей во взаимоотношениях с некой Катариной де ла Фуэнте.

Виктор Кампос удовлетворенно кивнул:

– Соображаешь. А почему не из-за фонтана?

– Вероятно, я слишком мелкая сошка для этого. Вам неинтересно заниматься мной из-за какой-то молодежной драки. Встревать с тяжелой артиллерией в каждую разборку юного сына – не предел мечтаний для родителя. – Я постарался как можно короче процитировать сказанное начальником охраны.

Дон Виктор снова кивнул:

– Именно. Не предел мечтаний. Школьная драка – всего лишь школьная драка, все мы прошли через подобное. И то, что это частная школа со своими порядками, меня совершенно не волнует.

Затяг.

– А вот про инцидент с этой гонщицей, как ты говоришь, Катариной?…

– Де ла Фуэнте.

– Да, именно. Расскажи об этом подробнее.

Он прекрасно знал, как ее зовут и кто она такая. Просто выпендривался.

Я не торопясь принялся излагать произошедшее тогда. Старался говорить обстоятельно, убедительно, в деталях. Естественно, умалчивая о том, что видел результат ее давления на Бенито.

– Почему она это сделала? – спросил он после паузы, когда я закончил.

Я растерялся:

– Простите?

– Я спрашиваю, почему она это сделала, как ты думаешь? Для чего ей это?

Мне вдруг вспомнилась Мишель, задающая очень похожие вопросы. Это проверка. В смысле, наш разговор. Вот только на что?

– Бенито сам устроил ей «коробочку». По сути, она защищалась.

– Я знаю. Но у нее была сотня способов избежать конфликта. С ее авторитетом, статусом и умениями. Мой сын не полез бы в драку, если бы она задавила его авторитетом. Но она четко подвела его именно к конфликту. Для чего?

Я вновь пожал плечами и решил говорить так, как думаю, пусть это кому-то и не понравится. В конце концов, моя физиономия еще помнила отпечатки ударов Бенито, а привычка никого не бояться после занятий в бело-розовом здании еще не выветрилась.

– Возможно, ей было скучно. И она решила доказать некой семейке, взявшей, с ее точки зрения, на себя слишком много, что они не правы. На любой прием найдется другой прием, ставящий противника в еще более жалкое положение, чем тот до этого ставил своего оппонента.

Лицо дона Кампоса налилось кровью, но он сдержался, сохранив подобие бесстрастности.

– Продолжай.

Я довольно оскалился.

– Как-то раз некий бездарный сын уважаемого отца решил, что он всемогущий. В определенных пределах, конечно, но в этих пределах считал, что ему можно все. И отец не спешил развеивать этот миф, не объяснял сыну, что тот не прав.

Глаза дона Кампоса сузились в две щелочки, которые пронзали меня насквозь, будто рентгеновские лучи. Но иной реакции не последовало. В этот момент я понял, что ему просто нравится моя наглость. Он любит безрассудно смелых, поэтому данный финт сойдет мне с рук. Если, конечно, не перегну палку, мера должна быть во всем.

– И когда на горизонте появился некто, – продолжил я, – не признавший его авторитета, он расстроился и решил похоронить обидчика. Закопать и смешать с дерьмом. И похоронил. Не сам, конечно, у самого-то кишка тонка, но для чего людям нужны отцы? С подачи папочки, благодаря его влиянию, обидчика исключили и унизили, сделав это даже вопреки тому вопиющему факту, что дело получило широкую огласку в сетях. Настолько папа был уверен в своих силах, видать. – Я наигранно усмехнулся.

Дон Виктор не реагировал, все его внимание сосредоточилось на тлеющей сигаре. Я же чувствовал, что иду по самому лезвию, один шаг влево, одно проявление неуважения – и я труп. Меня не спасет ничто, даже личное заступничество ее величества. Власть подобных людей не стоит недооценивать.

Но была и другая сторона медали – я нападал. Да, рисковал, но нападал, не защищался. А такие люди уважают только силу. Стоит уйти в оборону, и он сольет меня в канализацию с любыми аргументами. Пока же у меня есть шанс выйти сухим из воды, несмотря ни на что. Только бы не сорваться и не соскользнуть в пропасть!

– И вот она. Еще молодая, сорока нет, но уже достаточно опытная и имеющая вес в определенных кругах. Она могла уйти, избежать конфликта, но зачем? Ведь можно покуражиться, поставить кого-то на место и понаблюдать со стороны за его злостью и беспомощностью. А видеть беспомощность противника так здорово, так… Дон Виктор, ну кому я об этом рассказываю?

Он иронично скривил губы. По ним пробежало некое подобие улыбки.

– Понимаю.