Игрушки для императоров: Лестница в небо

Он обернулся и участливо улыбнулся пыхтящей от злости Даниэле. Пускай позлится, шавка! Он и сам не знал, сколько на нем следящей аппаратуры, и какие из «жучков» ему удается выключить с помощью обычных средств подавления. Памятник же выключал всё. И она ничего, абсолютно ничего не могла с этим поделать! Палец нащупал в кармане переключатель ключа, заранее выставленного на малую мощность — метров на сто в радиусе, раздался неслышимый щелчок, и беруши, в фоновом режиме транслирующие переговоры его охраны на всех трех каналах, замолчали. Как и вся электроника в зоне подавления.

Обыватели вокруг всполошились — в один момент отказали все навигаторы, все внешние функции браслетов, все системы связи. По статистике в любой момент времени в сетях сидит около десяти процентов людей, с кем-то разговаривая, ведя поиск, слушая радио и делая много чего еще. Восемьдесят эксплуатируют их в ждущем режиме, и только десять процентов могут не заметить, что где-то что-то отключили. Сергей про себя усмехнулся — вокруг сразу же начали раздаваться тревожные возгласы. Потерпят!

— Ее высочество заменила ангелочков на собственных людей, — произнес он, вдыхая воздух полной грудью. В данный момент не существовало силы, способной записать или передать куда-либо их разговор.

— Утечка? — задумчиво спросил боец. Сергей отрицательно покачал головой.

— Скорее перестраховка. Она что-то подозревает, но это лишь голые подозрения. В случае утечки она повела бы себя по-другому.

— Понятно. И что теперь делать, сеньор?

— Приказ тот же. Лишь небольшая поправка. Открывать огонь только если гвардейцы первыми начнут стрелять в бандитов. Или с их стороны последует недвусмысленная провокация. Это не ангелочки, мы не можем стрелять в своих, какие бы интересы за этим не стояли.

— Но если они все же откроют огонь… — Габриель опасно прищурился.

— Если откроют — мы будем не властны перед обстоятельствами.

Пауза. По лицу Габриеля нельзя было прочитать ничего, но Сергей знал, что творится у того в душе.

— Прости, мне самому тяжело. Но их необходимо остановить. Понимаешь?

Габриель понимал. Опытный боец, не первый год варится в этой каше, привык ко всякому. Но если Сергей не объяснится с ним сейчас, вот так, по душам, а «спустит» команду стрелять в своих «сверху», он не сможет больше рассчитывать на него и его взвод. На их преданность. А возможно, и на остальные подразделения своей службы.

— Я понимаю.

— Но все-таки думаю, она одумается. Предел должен быть всему. Это все, пока свободны. Весь взвод, кроме Диего. К Диего у меня разговор… — Он недобро усмехнулся. — До завтра.

Габриель повторил его усмешку.

— Так точно, сеньор. До завтра.

Он откозырнул и побрел к машине. Сергей присел на лавочку. Стрелять в своих? На самом деле этот приказ был отдан еще вчера, и это полностью заслуга корпуса, что ангелочков не считают «своими». Как же хрупок мир! И как хрупок человек.

Вот важно вышагивает по аллее ребенок. Молодая мама держит его за руки — малыш только учится ходить. Рядом стоят коляски, возле которых сидят еще две мамаши и промывают косточки героям очередной сетевой мыльной оперы. Сколько времени надо, чтобы убить их? А сил?

Сколько времени и сил надо, чтобы убить ребенка?

А если его НАДО убить, и именно сейчас, потому, что потом будет поздно? Потому, что потом, когда он вырастет, он совершит столько непоправимого, что убить его сейчас — самый разумный из выходов? Как быть в такой ситуации?

Он сентиментален, излишне. Он убивал в своей жизни, не раз, не два. Сотни. Убивал росчерком пера, отдавая нужным людям нужный приказ. То были люди взрослые, отдающие отчет в действиях, но дети? Имел ли он право, занимая такую должность, быть сентиментальным? Восемнадцать лет он отвечал на этот вопрос «НЕТ», но каждый раз оттягивал с решением. День за днем, год за годом, цепляясь за разные отговорки. Пока не стало поздно. Происходящее теперь напоминает пожар, который тушат ведрами — вроде бы и бесполезно, но стоять сложа руки…

А впрочем, ничего еще не потеряно. Он умеет ждать. Ребенок вырос, это совсем не тот малыш, что смотрел на него с экрана визора большими наивными глазенками, а от несчастных случаев никто не застрахован. Главное выждать для такого случая нужный момент. Он умрет, обязательно умрет, это вопрос времени. И целесообразности.

— Звали, сеньор? — раздался робкий голос сбоку. Сергей поднял глаза. Диего. Один из самых молодых бойцов во взводе Габриеля.

— Присаживайся.

Он хлопнул по лавочке рядом с собой и откинулся на спинку. Диего последовал приглашению.

— Я слышал, у тебя больная мать… — начал Сергей как бы издалека, но так, чтобы сразу стало понятно, о чем речь. Боец виновато опустил голову.

— Да, сеньор.

— И ее нельзя вылечить.

— К сожалению, сеньор. На дворе двадцать пятый век, а врачи до сих пор не могут справиться ни с чем, тяжелее простуды.