Игрушки императоров

"Отправились с Алексеем в действующую армию. Много сидел с ним и играл в его отделении, — записывал Николай II в своем дневнике. — Ужасно уютно спать друг против друга; я молюсь с ним каждый вечер, с той поры как мы находимся в поезде, он слишком быстро читает молитвы и его трудно остановить, ему страшно понравился смотр, он следовал за мною и стоял все время, пока войска проходили маршем, что было великолепным…" Об этом же вспоминает и В. И. Воейков…

"2-го октября 1915 года. Его Величество сделал в Режице первый смотр войскам после вступления Своего в Верховное водительство армией. Следуя с весьма серьезным выражением за Государем шаг за шагом, Алексей Николаевич сиял от восторга. По прибытии в Могилев Его Величество, к большому удовольствию наследника, приказал поставить его кровать в своей спальне. Алексей Николаевич вставал на полчаса раньше Государя и аккуратно приходил каждый день меня будить в мою комнату.

Выпив утром в столовой кофе немного раньше государя, Наследник Цесаревич начинал свои занятия. Преподавателями его были П. В. Петров, А. А. Жильяр и мистер Гипс…"

По различным свидетельствам, Алексей держался в Ставке мужественно и никогда не жаловался на усталость.

"Его присутствие дает свет и жизнь всем нам, включая и иностранцев… — записывает Николай II 6 октября 1915 года. — Перед вечером мы выезжаем (по утрам он играет в саду) либо в лес, либо на берег реки, где мы разводим костер, а я прогуливаюсь около. Я поражаюсь, как много он может ходить, а дома не жалуется на усталость. Спит он спокойно, я тоже, не смотря на яркий свет его лампадки…"

Два месяца провел царевич Алексей в Ставке, пока не простудился и не начал чихать… У него пошла носом кровь, которую только 6 декабря (уже в Царском Селе) смог остановить Григорий Распутин.

Сохранилась фотография детской царевича Алексея…

Возле чума две корякские лодки, дальше на небольшом подиуме, как в хорошем музее, модель железной дороги и броненосца, пирамида с игрушечными винтовками, модели орудий…

Под потолком аэропланы с широкими крыльями.

Вот такая странная, больше похожая на музей, чем на комнату, в которой играет ребенок, детская…

Но, впрочем, странность рождалась и от другого.

Разглядывая невиданное пасхальное яйцо, я думал, что ведь не игрушки убили царевича Алексея…

Исповедь царевича

В детской, глядя на корякские лодки возле чума, писал царевич Алексей письмо вдогонку уехавшему в действующую армию отцу:

"Дорогой мой, милый папа! Приезжай скорей. Спи хорошо. Не скучай. Пишу тебе самостоятельно, надеюсь, что кори у нас не будет и я скоро встану. Целую 10 000 000 раз. Будь Богом храним! А. Романов".

Было это 22 февраля 1917 года…

Перечитывая дневники Николая II того времени, поражаешься мужеству и самого императора, и больного царевича Алексея, с которым держались они, оказавшись под арестом…

"5 апреля. Утром погулял. Днем работал с Алексеем… Смотрело на нас немного народу. Воды было много, она переливалась через каменные плиты. До обеда читал свою книгу, а вечером Татьяне вслух.

3 мая. У Алексея болела рука, и он пролежал целый день. С утра до вечера лил дождь, очень полезный для появляющейся растительности…"

Обид на притеснения охраны Николай II как бы не замечает. Не позволяет себе замечать.

Только 8 июня, когда солдаты отберут детскую винтовку Алексея, которой тот играл на острове, Николай II возмущенно запишет: "Хороши офицеры, которые не осмелились отказать нижним чинам".

И снова дневник заполняют прогулки, тихие летние вечера, катание на лодке, работа в парке.

"В мае, когда потеплело, начал работать в огороде, занимался с Алексеем географией, историей, катался на лодке и велосипеде, по вечерам читал детям вслух книги на английском и французском языках.

25 мая начал читать вслух "Графа Монте-Кристо". Чтение романа затянулось на целый месяц."

Счастливые семейные вечера в гостиной Царскосельского дворца…

И никто из внимавших рассказу о приключениях заточенного на острове графа не знал, что уже скоро и им предстоит отправиться в долгий и страшный путь. Никто не знал, что всем им остается жить ровно один год…

Уезжали из дворца спокойно, точно ехали на отдых в Крым… 31 июля, когда уезжали в Тобольск, "красив был восход солнца, при котором мы тронулись в путь".

Железная самодисциплина, предельная строгость к себе, мужество и бесстрашие делали удивительные вещи. В дневниках нет ни рефлексии, ни каких-либо сожалений. Николай II живет каждый день, как и положено жить христианину, готовым к тому, что этот день будет последним для него. Разумеется, он не думал об этом, вернее, не позволял себе думать. Каждый день встречал он с радостью и жил этот день с тем предельным наслаждением, которое не омрачается никакими пустыми и несущественными хлопотами о суетных проблемах…

А вот запись, сделанная 31 марта настоятелем Феодоровского собора Афанасием Беляевым:

"Царевич Алексей болел, на службе сидел в креслах одетый в голубой халатик, обшитый по краям узорчатой тесьмой…