Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI

Надо было во что бы то ни стало выбраться за пределы крепостных стен и добраться до местных представителей власти, которые обязательно помогут ему. Вся беда заключалась в том, что Бертран не знал, как это сделать. Он ничего не знал: ни маршрута патрулей, ни тайных ходов, даже обратного пути, который мог привести его в цивилизованный мир, он не представлял. И все-таки он должен был предпринять что-то для собственного спасения, в противном случае однажды он упокоится на местном кладбище, хорошо, если это не будет любимый погост герцога де Рогана, Ганса-Карла Мюллера, Йоганна Виланда, или как там его зовут на самом деле?

«Пророк! Он, понимаете ли, видит меня королем. Да на кой черт мне сдалось это проклятое королевство. Да и дядюшка отличается завидным здоровьем. И это хорошо, похоже, он единственный заступник в этом глухом захолустье ада. Пожалуй, я был неправ, когда своими речами обидел старика. А во всем виновато его окружение. На них отвратно смотреть. Господи, ну зачем я покинул милый и привычный Гамбург, зачем послушал этого гнусного старика?»

Взбудораженному человеку трудно усидеть, а не то чтобы лежать. Прошло совсем немного времени, и Бертран уже бегал по комнате, не находя себе места.

Попросить аудиенции у короля? Броситься ему в ноги и просить прощения? А там — будь что будет. Бертран вспомнил, как в него совсем недавно швыряли обглоданные кости и объедки со сгола, к его удивлению, он ощутил раздражение и гнев. Возникло желание отомстить. Подобное желание было непривычным, впервые Бертран ощущал подобное. Впрочем, нет, злобу и желание отомстить он уже испытывал в детском доме, когда Фридрих Дитмайер избрал его объектом насмешек и издевательств, которые не выходили за рамки детской игры, но все-таки казались Бертрану непереносимыми.

Гюзельхирн ощутил желание поговорить с кем-нибудь о чувствах, которые его обуревали. Но возвращаться к герцогу де Рогану ему не хотелось, видеть герцога было свыше его сил, а иных собеседников у Бертрана не было. Не к королю же и в самом деле идти?

Ощущение, что его неожиданно обложили со всех сторон, поставив в безвыходное положение, не покидало Бертрана.

«Изабелла!» — вдруг вспомнил он.

Герцогиня де Клико не любила, когда он приходил к ней, заранее не уговорившись о свидании.

— Мой милый, — говорила она. — Вы ведь не единственный претендент на мое тело. Я бы не хотела ставить в неловкое положение ни вас, ни возможного гостя лишь из-за того, что вы явились неожиданно, повинуясь единственно капризу своей души или зову плоти.

Но сейчас Бертрану было наплевать на счастливых соперников. Он ворвался в будуар герцогини без стука. Герцогиня была одна. Как всегда, она была полуодета.

— Изабелла, — Бертран уткнулся в мягкие податливые груди, от которых пахло духами и женским потом. — Спаси меня, Изабелла!

— Ну что ты, малыш, что ты, — сказала опытная проститутка, которая немало повидала на своем нелегком веку. — Ты снова накручиваешь себя? В конце концов, неудачное застолье совсем не повод, чтобы впадать в отчаяние. Король погорячился, а остальные… Можно ли требовать галантности от тех, кто всю жизнь носил сапоги и даже любовью чаще всего занимался, их не снимая? Что случилось? Откуда такой надрыв? Ты ранишь мне сердце своим отчаянием, малыш!

— Мне страшно, — сказал Бертран. — У меня ощущение, что они вот-вот набросятся на меня и растерзают. Господи, ну зачем я сюда поехал? Польстился на дядины марки? Так мне они не достанутся, все равно отнимут.

Изабелла гладила его по голове. Словно несмышленого ребенка утешала.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Тебе просто надо усвоить правила, которые позволяют человеку выжить в любом обществе. Разве тебе не говорили о существовании таких правил?

Первое правило: держись сильного, он и сам не пропадет, и тебя в обиду не даст. Второе, не менее важное правило — грызи слабого, если ты этого не сделаешь, слабый окрепнет и однажды загрызет тебя. Третье правило: копи любовь и ненависть, и то и другое нельзя расплескивать без причин, однажды эти чувства могут понадобиться, и тогда будет обидно, что ты растратил их преждевременно. Еще надо всегда помнить, что ни друзей, ни врагов нельзя подпускать слишком близко к себе. У врага появляется соблазн воспользоваться этим, а сегодняшний друг может обратиться завтрашним врагом. Если проблему нельзя решить, лучше от нее отмахнуться — всегда есть шанс, что все рассосется естественным путем.

— Ты словно сказку рассказываешь, — тихо вздохнул Бертран.

— Я учу тебя жизни, дурачок, — сказала бывшая проститутка, которой волею случая досталась роль герцогини в странной и запутанной пьесе, написанной литератором из СС. — Все в жизни уже происходило, жизнь имеет универсальные законы, для того, чтобы все было хорошо, надо придерживаться этих законов.

— Я хочу убежать отсюда, — сказал Бертран. — Хочешь, мы сбежим вместе?