Игры без чести

Жить она собиралась в городе Бровары, в восьми километрах от Киева, снимая комнату в частном доме у двух хороших друзей, Леши и Стаса, сказочных скитальцев. Они работали системными администраторами и увлекались ролевыми играми, одевались во все черное, носили длинные волосы (причем белокурый Стас, когда не курил, не пил пиво и молчал, походил на ангела). С ними Анжелику в свое время познакомил тот же Андрей, но, так как больше деваться было некуда, в этом переселении никто из них не видел ничего предосудительного. Леша и Стас были нормальными честными парнями, у каждого из них время от времени случались девушки, но ролевые игры, доспехи, мечи и наковальни занимали их куда больше, а вот ребенка они просто любили, особенно за красивое имя.

По дороге в Лесной Слава нервничал, объясняя свое состояние риском возможной встречи со Светланой. Но когда он, на десять минут раньше времени, припарковался на площадке перед Любушкиным домом, стало ясно, что сердце у него екает при виде открытых дверей в парадное и бурого полумрака за ними. Этот неясный коридорный полумрак ее дома будто тянулся присоской куда-то в душу, и появившаяся на ступеньках Любушка словно ступила прямо в теплую сумрачную гущу его сердца. Близоруко щурясь, в том же спортивном костюме, она стала радостно и неуверенно махать ему. Слава вышел, что-то бросило его вперед, хотел обнять ее.

– Вот, ты приехал, как хорошо! Ну, как ты? Давай, поехали скорее, у меня дочка спит, я оставила у соседки, представляешь, сама заснула, так что, может, успеем вернуться, пока она…. Ой, какая у тебя все-таки машина замечательная! Я с тех пор и не ездила ни на чем таком…

– Люба, а муж что?

– Ой, да ну ты что… может, через много лет, когда у него книгу переведут на все языки мира, тогда и у нас появится такая машина…

– Да я не об этом, почему он-то с дочкой не остался?

– Почему? – Она внимательно смотрела на экран бортового компьютера, показывающий в данный момент все, что происходит позади машины, обозначив препятствия салатовыми прямоугольниками. – Ну… он никогда с ней не остается. Да, кстати, я уже договорилась с работой, представляешь, я буду работать помощником руководителя, женщины, это какой-то международный проект, связанный с культурными ценностями, представляешь, и меня взяли… Я сама не верю, на четыреста долларов – это такие деньги для нас, Слава! Я так рада!

У дома Анжелики их уже ждали – белокурый Стас, весь в черном, с бутылкой «Туборга» и без шапки, несмотря на холод, Андрей в дорогой светлой дубленке и джинсах «Joop!» и, что самое неожиданное, полная пожилая женщина, тяжело дышащая, с малиновым лицом, в ужасной кожаной куртке почти до колен, свекровь. Анжелика – как маленькая японская куколка нового поколения, в черном пальто до земли, небрежно затянутом на тонкой талии, и с воинственно острыми лацканами поднятого воротника, с темными лоснящимися волосами, собранными в высокий узел на затылке, так что кончики торчат как веер, в темных очках и с отрешенным выражением на лице – стояла чуть в стороне, держа за руку сильно закутанную девочку в розовом комбинезоне и с прозрачной сумочкой, задубевшей на морозе. Когда Слава подъезжал и Любушка, аж подскакивая, махала им с переднего сиденья, Анжелика всего лишь повернула голову, но это движение, такое короткое и простое, на самом деле поднималось в ней, задействовав все мышцы, как у хищника, заметившего добычу.

Часть третья

47

Анжелика и Амели переселились к Славе тем же вечером. Он и сам не мог толком объяснить свой поступок.

Просто когда они наконец приехали в эти Бровары и, шлепая по наваленным во дворе доскам, вмерзшим в бугристую, припорошенную инеем грязь, завалились в плохо протопленный, заваленный каким-то старьем дом с удобствами на улице, Славе вдруг стало невыносимо жалко эту маленькую самоуверенную женщину с лицом японской куколки, которая, светски улыбаясь, ворковала: мол, вот мы и дома, и гляди, Малечка, какие за окном растут елочки. Ребенок, выдыхая облачко пара, бросил тяжелый сонный взгляд на окно, которое ей, приболевшей и измотанной всей этой суетой, показалось просто ярким белым пятном на неприятной, вымазанной синей краской стене. Потом, всхлипывая и бухая, девочка начала кашлять, зажегший было сигарету Стас, поставив в дверном проходе большую спортивную сумку, что-то смущенно пробубнил и вышел.

– В этой комнате холодно, потому что в ней не жили, сейчас мы отдадим вам обогреватель, будет лучше.

В этот момент зажужжал мобильный, Слава вышел не глядя куда-то в коридорные закоулки. Звонила Маша.