Игры Бездушных. Живая улика (СИ)

А я пытаюсь снова вырваться, теперь уже взвинченная и обозлённая тем, что из меня прямо сейчас пытаются выбить признание и ни в чём ином, как в чувствах, принять сознанием которые ещё никак не могла и вряд ли смогу в ближайшее время.

— Не лгу! Не готова, не готова, не готова, — взвываю в каком-то диком отчаянии и вкладываю всю свою силу новообращённой, чтобы в конечном итоге высвободиться из стальной хватки Багиры. Взываю к нашей с Дмитрием связи, полностью раскрывая перед ним свои чувства. Пусть хищник наконец почувствует, что я на данный момент ощущаю. Да в полную меру.

— Отпу-у-у-сти! — наконец вырываю свою руку и отступаю на два шага назад, уставившись в лицо бездушному. Тяжело дышу и вижу — нет, не на лице, а в глазах Багиры, одну на другую сменяющиеся эмоции.

Некое подобие страданий всё-таки проявляется на лице у бездушного, заставляя на долю секунды упасть моему сердцу в самое дно какой-то всеобъемлющей тоски и сожаления.

— Как пожелаешь, — глаза бездушного обволакиваются щемящей пустотой, а затем я слышу рассекающий воздух треск, больше напоминающий звук лопнувшей прежде натянутой нити. И я чувствую, будто из меня с силой вырывают нечто очень важное и значимое, в мгновение ока заполняют какой-то угнетающей густой тяжестью.

Дмитрий быстро проводит по своим волосам рукой, окидывая напоследок совсем опустевшим взглядом, медленно разворачивается и уходит, оставляя меня с каким-то чувством невыносимой утраты.

А затем я брела. Брела до особняка полой оболочкой, внутри, которой, казалось, распростёрлись пустыни безграничного вакуума. Ничего не чувствовала, не слышала, не видела вокруг себя. Видела лишь только странный чёрный песок под ногами. Ноги в нём, будто в зыбучей вязи утопали.

Как я снова оказалась у себя в комнате, не помню, но я тут же направилась в ванную, бросилась к раковине, чтобы омыть лицо холодной водой. Я должна была срочно привести себя в чувства, вывести своё сознание из какого-то необъяснимого коллапсного состояния, но, когда вгляделась в своё отражение, то заметила явное в нём изменение, до глубины души потрясшее меня.

На шее не было больше печати, не осталось ни единой завитушки от былого изящного узора, как не осталось и связи между мной и Багирой.

Я не знала, что создатели могут разрывать связь между собой и новообращённым, но Дмитрий, по всей видимости, именно это и сделал там в саду. Вот так одним щелчком, избавил нас от уз. Однако, он не просто разорвал связь между нами, а вырвал из самых глубин моего сердца всё то, что так долго во мне взращивал, со всеми корнями, оставив лишь самые кончики обильно кровоточить, а душе заходиться такой нестерпимой болью.

Медленно оседаю на холодные плитки, закрываю лицо руками, и заливаюсь слезами, не в силах понять, объяснить своей реакции, своего состояния…

***

На какое-то время я утратила связь с реальностью. Несколько дней и ночей так и пролежала в кровати безостановочно рыдая. Когда как должна была наоборот, радоваться внезапно преобретённой свободе. Такой долгожданной, такой желанной.

Я слышала, как в комнату ко мне кто-то заходил, как кто-то периодически ко мне подсаживался, гладил меня по голове и спине, уговаривал поесть, но без толку. Порой, казалось, зачем кому-то нужно было возвращать меня в реальность. Мне было хорошо и так: утопать в бесконечном потоке своих слёз и в каком-то необъяснимом горе, точное определение которому никак не могла дать. Поэтому в итоге я только глубже зарывалась в себя, на некоторое время окончательно избавляясь от способности слышать, обонять, осязать и даже дышать.

А потом, мне стало слишком душно и скучно прозябать в одиноком горе, и тогда я начала потихоньку вставать с кровати, выходить из своей комнаты и искать, устремляться, как мне казалось, к источнику своих душевных страданий. А когда его находила, то им оказывался никто иной, как сам Дмитрий Багира, что изначально приводило в кратковременный шок, планомерно перетекающий в лёгкое замешательство, из замешательства в полное и окончательное принятие.

Я следила за Дмитрием на расстоянии, стараясь при этом быть как можно незаметней и осторожней. Я провожала Багиру до его кабинета, провожала его до кабинета Виттории. Следовала за ним к конюшням, к саду, к лесу или к тренировочному зданию. Плелась за ним обратно в особняк. Иногда ощущая себя влюблённой глупой первоклассницей, когда как Багира вёл себя обыденно привычно, как и прежде, до наших с ним совместных событий, и это по какой-то причине ещё больше расстраивало, ранило по самое сердце и мозг. Окончательно разрушало мою пошатнувшуюся душевную стабильность.