Игры богов

– Никому не нужен проповедник? – спросил Ясик. – Неплохо ведь излагает. Никому?

Тишина.

– А если я его отправлю в Зверинец, никто не будет возражать?

– Не боишься, что он испортит Сторукого? – спросила Дева.

– В каком смысле, Красотка? – засмеялся Ясик. – Разве что испортит ему желудок.

Ясик щелкнул пальцами. Младший дракон исчез.

– Оп! – Настроение Ясика стало еще лучше. Он посмотрел на все еще висящие в воздухе папирусные листы.

– Чуть не забыл.

Мрамор под листами вдруг загорелся. Ровным и сильным пламенем. Желтые, почти невидимые языки поднялись к листам, словно принюхиваясь. Осторожно лизнули. Но листы остались целыми.

– Рукописи не горят! – вскричал Ясноглазый. – Они содержат истину, а значит, не подвержены уничтожению. Как я мог это забыть!

Листы папируса теперь были заключены в пламя, как в кокон, залиты огнем, как мушка смолой.

– Что же мне теперь делать! – снова вскричал Ясноглазый и стал вдруг серьезным. – Вы бы хоть похлопали из вежливости. Какой актер во мне погибает! И драматург! Надо будет как-нибудь вызвать на соревнование лучших актеров из смертных.

Ясноглазый встал с трона.

– Что теперь делать? – спросил Ясик. – Что? Мы теперь знаем, что кто-то действительно вернулся из Бездны. Мы знаем, что вместе с ним сейчас Бес и что они могут идти… или уже пришли в Вечный город. Самка пусть сама его там поищет… Но ведь зачем-то он туда пошел? Зачем? Я тебя спрашиваю, Певец, зачем и куда он может идти?

Певец что-то рассматривал на своей лире. Очень внимательно рассматривал.

– Понятно. – Ясик по очереди посмотрел в глаза каждому из богов.

И каждый отвел взгляд. Только Дева осталась спокойной.

– Ты что-то придумала? – спросил Ясик.

Все стояли перед ним, как провинившиеся дети. И это было правильно. Никто не пытался оспорить его право вот так построить их и требовать ответа. Дева вот только чуть улыбается.

– Что тебя веселит?

– Но ведь это не Разрушителя встретил Дракон. И не Безумного бога. Может, это действительно Алый? – Дева позволила себе присесть на край камня.

Поправила складки одежды.

– Алый? – переспросил Ясик. – И это что-то меняет?

– Не знаю, меняет ли что-нибудь то, что вернулся бывший Верховный бог… – сладко улыбнулась Дева.

– Он вернется в Бездну, – сказал Ясик.

– Это ты сказал. – Мед просто сочился с улыбающихся губ Девы. – Нет Закона, запрещающего вернуться. Это просто невозможно сделать, потому и нет Закона.

Боги молчали.

– Я не знаю, как ему удалось вырваться, – сказала Дева, – но…

– Но я… или любой из вас, встретив его, должен отправить его обратно в Бездну, – жестко произнес Ясноглазый.

– Почему? – осведомилась Дева.

– Потому что я так сказал. И чтобы ты этого не забыла… – Ясноглазый усмехнулся: – Прими от меня этот подарок. Штришок к твоей красоте.

Дева вздрогнула. Поднесла руку к лицу. Ясик провел рукой, словно ставя между собой и Девой стену. Воздух затвердел, превращаясь в зеркало.

– Любуйся.

Легкая, еле заметная морщинка возле глаза. Дева потрогала ее пальцем.

– Вот и все, что я хотел всем вам сообщить, – провозгласил Ясноглазый и исчез.

Листы папируса вспыхнули и разлетелись черными хлопьями.

– Здравствуй, Алый, – сказал Мастер.

– Здравствуй, – ответил Бродяга.

– Бездна совсем тебя не изменила. – Мастер отложил в сторону деревяшку, которую строгал, когда Бродяга вошел в храм.

Встал и, прихрамывая, подошел к Бродяге. Обнял.

– Что с ногой? – спросил Бродяга, отстранясь.

– Глупость и слабость. Мои. Глупость и жестокость Ясноглазого. Все вместе.

Храм Мастера был завален свитками, странными конструкциями из дерева, кости, слюды и металлов. Храм был больше похож на мастерскую, чем на жилище бога.

Прихрамывая, Мастер прошел за алтарь, вынес деревянный табурет и поставил его перед Бродягой:

– Садись, Алый.

– Теперь я Бродяга, – сказал Бродяга. Мастер вынес второй табурет и сел напротив Бродяги.

– А я тебя ждал, – сказал Мастер.

– Это ты меня вытащил?

– Нет. Но когда я услышал, что вернулся Тот, Кто Должен Вернуться, я подумал, что это именно ты. И подумал, что ты захочешь поговорить с кем-нибудь. С кем-нибудь, кто тебя не предаст. – Мастер улыбнулся, не переставая поглаживать ногу.

Бродяга огляделся:

– Это твой новый храм?

– А что?

– Он очень похож на тот, который я запомнил. Прошло две тысячи лет, а ты…

– А с чего должны меняться мои привычки? – спросил Мастер. – И что такое две тысячи лет? Полагаешь, остальные изменились? Весь наш мир остался таким же, как и был.

– Не скажи. – Бродяга покачал головой. – Наверное, ты не замечаешь… Люди стали другими… Боги…

– Это ты не замечаешь, – ответил Мастер. – Люди всегда были такими. И боги всегда были такими. И нынешние боги, и забытые – все и всегда…

Бродяга чуть прищурился, словно старался раз глядеть что-то в глазах Мастера.

– Что? – спросил Мастер.

– Ты сказал – нынешние и забытые… Ты бывал на Забытых островах?

– Зачем? – пожал плечами Мастер. – У меня слишком много дел. Видел солнце?

– Этот кусок раскаленной бронзы?