Игры богов

   - Не, к дверям мы не пойдём, там у них сигнализации понатыкано, пароли всякие, и, вообще, внутрь пускают только по особому приглашению. - С тихим смешком ответил Вовчик - Поэтому, Валерка, мы войдём в эту тюрягу, как все приличные ниндзя, через чердак, а стало быть просто перелетим с дерева на крышу. Ты, как предпочитаешь лететь, с помощью заклинаний левитации или?

   Или означало полёт на некромантских посохах, обладавших массой полезных качеств, как на метле. Правда, посох мга-некроманта, достигшего достаточно высокого уровня, был куда более надёжным магическим летательным аппаратом, нежели даже метла модели "Нимбус-2000". Валарестон, обрадовавшись, что его друг решил не уродоваться с весьма сложными заклинаниями левитации, тотчас достал из внутреннего кармана синоби-сёдзоку свой посох, имевший в сложенном виде размер чуть больше ключа для сейфовой двери и тот быстро не только увеличился в размерах, но и тотчас выпустил из себя шесть рёбер, немедленно образовавших удобное сиденье для зада, как только, король, сидевший на корточках, просунул его под себя, после чего насмешливо сказал:

   - Ну, стало быть полетим на чумалётах, что в очередной раз доказывает, Вовка, что ты жулик. Мог бы и признаться мне, что ты разбираешься в некромантии ничуть не хуже Миравера, а то и вовсе самого Голониуса. Эх, а ещё друг называется.

   Маг-пограничник взлетел и усмехнувшись ответил:

   - Кто бы об этом говорил, Валерка, только не ты. Впрочем, что об этом сейчас толковать, работать надо, но так, для сведения, скажу, если бы ты хоть изредка вылезал из своей лаборатории, то у нас было бы с тобой время поговорить в том числе и о некромантии.

   Оба мага сделали несколько кругов над особняком и осторожно совершили посадку на крыше перед небольшим окном, тоже перекрытым сигнализацией. На чердаке была устроена небольшая мансарда из трёх комнат, которые использовали в качестве склада для всякой мелочёвки. Внутрь они пробрались самым примитивным образом, убрав препятствие со своего пути, то есть окно, с помощью магии, для чего маг-пограничник всего лишь осветил его своим посохом тусклым, сиреневым лучом. После этого его посох стал изливать красноватый свет, который нейтрализовал остальные сигнальные системы в мансарде и они бесшумно спустились этажом ниже. На втором этаже, где располагалось шесть комнат, никого не было. Зато на первом находилось трое охранников. Двое были бандиты, одетые в тёмно-серые костюмы, подручные полковника Свиридова, они сидели с автоматами в руках на стульях справа и слева от входной двери, а третий, майор ФСБ, доверенное лицо генерала, с удобством устроился напротив неё перед пультом с двумя дюжинами экранов. О всех троих Паша отозвался весьма нелестно, но в группе генерала Гордеева вообще не было ни одного нормального человека, одно только зверьё.

   Ещё в двух комнатах находилось пятеро охранников, двое бандитов и трое военных, два полковника и майор весьма странного вида. Генерал Гончаренко любил одаривать своих приспешников погонами с солидными звёздочками. Бандиты, сняв пиджаки, дрыхли на топчанах, а офицерьё этого подлого воинства ужинало. Продвигаясь к холлу, Владимир сначала наложил магическое заклятье на ужинающих, подчинив их своей воле, а потом разбудил обоих бандитов, это были мужики за сорок лет возрастом, и также заставил их выйти из комнаты отдыха. Вход в подвальную тюрьму находился в холле и туда нужно было спускаться на большом лифте, оборудованном электронными системами так, словно он находился в Белом доме президента США. Охранники тюрьмы так и не успели сообразить, с чего это их коллеги припёрлись в холл. Как только тюрьма была взята под контроль, Владимир не торопясь, но самым основательным образом не спеша поджарил их всех, кроме рыжего, субтильного майора с водянистыми глазами, после чего превратил бандитов в зомби. В таком виде от них было куда больше пользы, не говоря уже о том, что подчинялись его приказам они полностью и безоговорочно, как и следовало делать всем зомби. Майора, Алауди Кокова по прозвищу Зубодёр, балкарца по национальности, ваххабита по вере, садиста по призванию и жуткого труса по характеру, который был к тому же одним из подручных Хоттаба, он оставил напоследок.