Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

–Точно, он. Больше некому.

–Ну, ка, ребятки! Шлюпку на воду, – быстро командует Боцман и сам первым начинает отвязывать болтающуюся за бортом лодку.

Споткнувшись, Дохлый кубарем катится вниз по отвесному склону горы, подминая под себя попавшуюся траву и кусты. Следом за ним, цепляясь руками за попадающиеся ветки, бежит Немой, со всех сил стараясь не упасть. Однако, ему это не удаётся, он падает на спину и едет вниз, оставляя широкую полосу примятой травы.

Вскоре друзья один за другим падают на влажный песок и, подскочив, машут руками и бегут к приближающейся к берегу лодке:

–Эй! Это я! Мы здесь!

Охраняемый каким – то странным чувством, Немой оглядывается назад и видит выбегающих из дальних кустов туземцев, быстро несущих узкую длинную лодку к воде.

«Только не плен. Нет, только не это», – пронеслось у него в голове и он, догнав друга, хлопает его по плечу, пытаясь что то сказать, но Дохлый весело прыгает в стойке боксёра вокруг и обнимает Немого:

–Мы спасены, брат! Бежим! Они не оставят нас снова. Что? Ты хочешь что-то сказать? Да? – Оглядывается он в сторону, указанную другом, на мгновение замирает и вдруг, резвее самой прыткой лани, подскакивает и, высоко поднимая ноги, пускается бежать, усиленно работая руками:

– Бежим!

Заметно прибавив скорости, друзья забегают в воду и вприпрыжку бегут к приближающейся лодке, разбрызгивая густую солёную пену.

Однако туземцы тоже спускают своё плавательное средство на трепещущие у берега волны и начинают дружно грести, пытаясь отрезать беглецов от спасения. Десятки стрел одна за другой летят в сторону убегающих людей. Одна из них пролетает над головой Дохлого, но он успевает нырнуть под воду и, оглядываясь, бросается размашисто плыть:

–Скорее! Сюда! Ой! Ё!

Видя, что их друзьям грозит смертельная опасность, балты ещё больше налегают на весла:

– Дохлый! Давай! Поднажми!– Слышатся их крики поддержки и беглецы, то и дело, ныряя под воду от настигающих их стрел, всё ближе и ближе приближаются к друзьям.

И вот тощая рука Дохлого цепляется за край лодки:

– Я знал, ты не бросишь меня, – слабо хватает он протянутую ему Малышом руку.

–Мечтай меньше! Где я ещё такого дурня найду?– Смеётся тот и вытаскивает друга на борт.

–Давай, – кричит Дохлый уже почти подплывшему Немому, – быстрее!

И в этот момент одна из стрел пронзает плечо беглеца, вылезая острым концом над его бешено колотящимся сердцем. Алая струйка крови багровым цветком расползается по водной глади. Онемевшая рука не в состоянии больше грести, повисает вниз и тянет за собой пытающегося из последних сил плыть Немого.

«Спи, мой мальчик, засыпай,– слышится откуда – то из глубины давно забытый голос матери, – свои глазки закрывай. Пусть тебе присниться сон. Пусть счастливым будет он».

Бархатная глубина воды окутывает тело мужчины и он, закрыв глаза, проваливается в её бездонную темноту.

Неожиданно наступившая зима белым покрывалом накрыла тёмную тайгу с расположившейся в ней деревней иирков. Пришедшие накануне на совет старейшины родов вторые сутки не могут пуститься в обратный путь из-за бушующей на улице вьюги, а поэтому продолжают наслаждаться гостеприимством Стриборга, проводя весь день в безуспешных переговорах, по вечерам опустошая запасы вина и медовухи. Ночью опьяневшие и усталые от переговоров вожди греют свои дряблые старые тела в крепких объятиях молодых красавиц и, кажется, совсем и не печалятся из-за своей затянувшейся поездки.

Йорка, проводившая утром Ратибора на один из таких советов, решила заскочить посудачить к соседке, а заодно научить печь пышный славличанский хлеб вместо жёстких лепёшек. Ещё накануне девушка учила её делать закваску:

–Всё дело в ней, в родимой, – учила она подругу, – берёшь вот эти шишечки,– показывала она на шишки дикорастущего хмеля, – их много в лесу бывает, по лету заготовишь, заливаешь водой, ну и ждёшь, когда забурлят. Затем отжимай и добавь в отвар мёда, что б не сильно густо. Да, по осени, как зерно закупим, немного его прорасти, а потом просуши. Я после покажу, как. Изотри сильно и добавляй по щепотке к закваске, а уж потом муки чуток. Ну, и до следующей вечере оставь. Только накрой чем и в тепло.

И вот сегодня пришло время приступить и к самому хлебу.

Умело сделанная ароматная закваска настоялась, отдохнула и выросла, вылезая из горшка пышной шапкой.

Замесив на её основе мягкое тесто, девушки разделили его на несколько частей, скатали их в небольшие круглые комочки, которые положили на разогретый до красна тонкий железный лист над очагом и накрыли конусными железными сосудами с отверстиями наверху. И как только из дырочек повалил ароматный дымок, они достали из-под куполов румяные пышные булки белого хлеба.

– Ну вот, – довольно произнесла Йорка, – теперь будешь баловать своего.