Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

Тысячи острых иголочек пронзают пышное тело Торвальда, утаскивая под плавучие льды. Но инстинкт самосохранения заставляет мужчину отчаянно работать коченеющими руками и ногами и всплыть на ледяную поверхность.

Чьи-то руки хватают его за шиворот рубахи и волоком вытаскивают на берег.

Глава 31

Уставшая бушевать метель, наконец – то, утихла и спряталась в свои тайные чертоги. Накрывшие озябшие деревья белоснежные шубы то и дело стряхивали лоскуты своего наряда, обнажая мохнатые ветки и озябшие сучки.

Белые клубы дыма, вылетающие из горячих печей хижин, пышными облаками поднимались в небо, окрашивая расползающейся белизной тяжёлые серые тучи, плотным одеялом закутавшие небосклон.

Вечереет.

В маленьких окнах – прорезях, прикрытых на зиму кусками слюды, начинают светиться тусклые огоньки факелов и молодёжь ряженая в неимоверные наряды, весело вываливается пёстрой толпой из натопленных изб, выпуская за собой клубы тёплого пара.

–Как на ночь на тёмную

Месяц уродился

И за дали-дальние

Колесом катился,

Луною обратился,

С папабом породнился, – слышится звонкое пение, серебряным звоном разрезающее морозный воздух.

Весёлый смех и хвалебные песни, прославляющие богиню – мать и бога – отца разносятся далеко за границы деревни и теряются в заснеженном лесу.

Там, на большой поляне лежит Вечный камень с вырисованными на нём тайными знаками. Кто и когда нанёс эти знаки ровными рядами на твёрдую поверхность, никто из славличан не знал. Ещё прадеды рассказывали своим внукам о таинственном пришествии богов на эту землю. А им – их прадеды, а тем- их… И сколько поколений длилась эта цепочка рассказов, никто уже и не помнил, да и не ведал. Смысл был один: беречь и помнить. А остальное – их не касаемо.

Рядом с камнем на освобождённой от снега земле лежало колесо с восьмью спицами с большим пучком соломы посередине и два вместительных сосуда: один пустой, а второй с начинающей леденеть водой. Вокруг колеса по широкому кругу стоят двенадцать снопов, прикрывающих столько же вытесанных из камня божественных фигур разного размера, от совсем низеньких, почти в ровень с землёй, до уходящих верхушками голов высоко в небо и доходящих до вершин вековых елей.

Звуки песнопений и весёлого смеха заполняют дремлющий лес, и на поляну выходит толпа молодок и молодцев с бубнами и барабанчиками в руках во главе с Ведуном и тащащий на своей спине визжащего поросёнка, связанного по копытам, Ант.

Испуганное животное кладут на камень и крепко держат за дрыгающиеся копытца.

Взяв сосуд с жидкостью, Ведун тихо шепчет над ним заклинание и, помешав в нём пальцем, трижды обходит поросёнка и плещет на него водой. Животное тут же замирает, бессильно свесив лапки и голову с вмиг остекленевшими маленькими глазками.

Дружно замолкает веселье и все с упоением смотрят на воздавшего руки к небесам Ведуна, ритмично стуча ладонями по деревяшкам.

Обходя каждый сноп, Ведун зажигает его, брызнув из кувшина несколько капель на сухую солому и, подойдя к поросёнку, поднимает руки и начинает призывно вещать:

–Возьми дух треба, Великий Семаргл, отгони вражей от землей наших!– И, подставив пустой сосуд под недвижимого поросёнка, делает ему боковой надрез.

Алым ручейком пенящейся жидкости с поднимающимся горячим паром наполняется кувшин.

Полыхают двенадцать снопов.

Глухо стучат барабаны и бубны.

–Как эта кровь тебя питает, так и ты, плодородная Апи, защити детей своих, – брызжет кровью на снег перед полыхающими снопами Ведун и она горячими пятнами прожигает холодную белизну снега, уходя глубоко в окоченевшую землю.

Ведун плещет водой на центральный пучок соломы и тот, вспыхивая жёлтым пламенем, ползёт по деревянным спицам колеса.

– Возьми чрево треби нашей на радость свою, великий Папаб!– Вынимает он внутренности животного и швыряет их в самый центр полыхающего зарева, обильно поливая вязкой красной жижей, злобно шипящей на горячих углях.

Вросшая в ледяную корку, из реки торчит верхушка тёмной мачты с сидящей на ней одинокой птицей и обрывком застывшего от замёрзшей воды паруса.

Глыбы льда от развалившейся от неожиданного препятствия ледяной стены покрыли остывшую реку и торчали из неё неровными углами.

То тут, то там среди льда темнели тёмные поплавки всплывшего и сразу же вмёрзшего в лёд груза.

– Я разорён. Что теперь будет – то? – Тихо причитал сидевший на берегу Торвальд, обхватив руками поникшую голову.

За его спиной на берегу, тесно прижавшись друг к другу, у разведённого наспех костра грелись потерпевшие кораблекрушение балты, глотая из горла тростниковой бутылки горячительную жидкость, спасённую во время бегства с корабля запасливым Малышом. Продрогшие до костей в ледяной воде люди молча смаковали терпкий напиток, передавая бутылку друг другу, и думали, глядя на полыхающие языки пламени.

Малыш думал, какой же он молодец, что успел захватить эту нужную теперь для всех них вещь.

Дохлый сожалел об упущенной возможности поглазеть на южных красавиц. Когда теперь Капитан возьмёт его снова в море? В другие – то команды даже не суйся, все места давно заняты. Вот если помрёт кто…