Игры для мужчин среднего возраста

Мы летим над теми местами, которые только что проехали. С нашей высоты почти ничего не видно. Но все это проплывает у меня перед глазами. Без названий и определений, без мыслей и логики.

Одни только ощущения. И они прекрасны.

Я допиваю пивко, заказываю у стюардессы еще бутылочку — могу теперь себе позволить. А вскоре смогу еще больше: меня снова пригласили в Ирак, через месяц — отъезд. Это — гарантированная приличная жизнь моей семьи. И гарантированная нескучная жизнь для меня самого.

Любимые близкие. Любимая работа. Нескучная жизнь. Что еще нужно человеку для счастья?

А вон и Ефим по проходу протискивается. Сразу видно — большой человек. Враг диет.

К нам идет, с Олимпа — к плебсу. В руках — едреный коньяк: так ему надолго карманных денег не хватит.

На морде — улыбочка виноватая. Ну да, душой — пролетарий, а телом, извините, уже нет. Тело уже боярское, для эконом-класса неподходящее.

И очень классно, что он приперся: сам бы я к ним, в верхний свет, не пошел.

А почему — классно? Потому что «любимых близких» я в формулу уже вставил. Теперь надо придумать словцо для него.

Вот уж для него «любимый» точно не подойдет. «Любимый» — это уж еще раз извините. Это — к другим ребятам. В штанах в обтяжку.

Но — не чужой. После всех проистекших событий — точно не чужой.

Идет, улыбается, блестит своими ехидными очками — наверняка что-нибудь припас. Вот ведь гад.

О, нашел слово!

Он наш большой гад.

Причем ключевое в определении — наш. Это как американцы про диктатора Дювалье говорили: конечно, сволочь, но — наша сволочь.

— Садись, друг, — радушно пригласил я его на пустовавшее рядом место. И, не удержавшись, добавил: — Если влезешь.

И я уже знаю, что он скажет. Я тоже научился угадывать его мысли. Что-нибудь про козу.

А ведь действительно было смешно, черт возьми.

Так что садись рядом, старина.

А до Москвы осталось лететь 7 часов 52 минуты.

Эпилог от Самурая

Деньги я начал тратить сразу, но — по делу. Купил на авторынке во Владике четырехлетний зеленый «Сузуки Самурай». Он мне понадобится для работы и чтоб с остатком денег добраться домой.

Остальные я распихал по банкам и фондам в соответствии с указаниями Береславского.

Обижался он, кстати, совсем недолго, хотя все наши с Доком хитрости просек мгновенно. И действительно здорово помог мне в финансовых вопросах.

Некоторую неловкость я, конечно, перед ним испытывал — не каждый же день отнимаю у друзей миллионы. Но уверенность в том, что они мне нужнее, меня не покидала. Несмотря на все наши разговоры о судьбах народов.

И что-то мне подсказывает, что я сумею изменить отдельно взятую судьбу маленького народа.

Он уже даже, может, чуть-чуть увеличил свою численность.

На этой мысли я не выдерживаю, обнимаю Татьяну Валериановну — благо японцы давно не выпускают ручные коробки передач и вторая рука у водителя лишняя — и целую ее в щеку. Она поворачивается ко мне, и теперь получается — в губы. Прямо в мягкие, алые, ласковые, нежные губы.

Но поцелуй длится недолго.

— Руль держи, маньяк! — указывает мне моя жена.

Да, она права. Руль надо держать твердо. Вполне возможно, что я в данный момент отвечаю уже за три жизни.

Меня вдруг захлестывает лихая счастливая волна. Я берусь за руль двумя руками, поддаю газа и жму на сигнал. И несемся мы по пустынной хабаровской трассе прямиком — я твердо в это верю — к нашему счастью.

Эпилог от жизни

Спустя два года

Времени после поездки уже прошло изрядно, однако льющаяся лента дороги по-прежнему часто снится Ефиму, и, просыпаясь в своей благоустроенной московской квартире, он всякий раз расстраивается.

Рекламное агентство «Беор» не только не развалилось, но даже увеличилось и окрепло. Хотя все же, пожалуй, не столько из-за бизнес-рвения Береславского, сколько вопреки ему.

Постоянно ходят разговоры о втором пробеге по тому же маршруту, но все как-то не складывается. И Береславскому иногда кажется, что уже, может быть, и не сложится. Любовей бывает сколько угодно, но первая — одна.

Да и с экипажами не все гладко. Например, два парня из второй машины — друзья и бизнес-партнеры одновременно — вдруг рассорились и совершенно разошлись. Это не редкость в делах, где крутятся большие деньги. Но почему-то сильно — и лично — расстроило Береславского. Может, потому, что эти парни тоже были частью его пробега?

Проблем ни с криминалом, ни с правоохранительными органами по возвращении не возникло. Наверное, некоторые персонажи и в самом деле никого не интересовали вне профессиональных отношений. А тем более после жизни.

Самурай многого достиг в реализации своих планов. Его артель работает. Территория официально застолблена.

Но и разочарований не меньше. Отдельные представители осчастливливаемого — во, какое слово подобралось! — им родного народа вовсе не хотят осчастливливаться.

А хотят они водки.

И денег, чтобы покупать эту самую водку.

И идут из-за денег на многое, если не на все. Браконьерство в родной реке и мелкое воровство в родной артели — не самые неприятные из случавшихся за эти пару лет инцидентов.