Игры для мужчин среднего возраста

— Вона, — указала вперед сморщенной рукой бабка. — Семь километров пилить нам с Варькой. В автобус-то с ней не содят!

— А если мы тебя с Варькой подвезем, скинешь тридцатку?

Бабка задумалась. Наконец ее морщинистое лицо озарилось улыбкой, и она хлопнула своей темной лапкой по протянутой ладони Береславского.

— Продано! — закончил торги Ефим.

— Я с козой не сяду! — сразу предупредил Док, пристегиваясь на заднем сиденье, и Береславский, чтобы подлизаться, начал устраивать козу на переднем.

После очередной бесплодной попытки — коза постоянно рвалась назад, к бабке, — Ефим укоряюще посмотрел на Дока. Сейчас они оба с удовольствием доплатили бы бабке тридцатку, но не выкинешь же за борт старуху!

— Я вперед не сяду! — отметая любые намеки, твердо заявил Док.

— Хорошо, давай вперед бабушку посадим, а козу дадим тебе.

— Себе возьми козу! — предложил оппонент.

— А носки чьи? — применил запрещенный прием Береславский, и Док сник. — Да ты не бойся, Док, — утешал его Ефим, безуспешно пытаясь пристегнуть козу. — Тут всего-то семь километров! Через семь минут останешься без козы. Даже скучать будешь, — не удержался он, но вовремя остановился, не стал развивать тему дальше.

В машине установился относительный покой, нарушаемый лишь блеянием козы, постоянно пытавшейся перескочить вперед, к хозяйке. Док, преодолев отвращение, которое вызывало в нем это не вполне чистое животное, был вынужден обхватить ее двумя руками.

— Так держать, Док! — неуместно пошутил Ефим, уже не в силах блюсти требуемую политкорректность. Док бросил на шутника испепеляющий взгляд, но стальной зажим не ослабил, а даже, наоборот, усилил, ибо перспектива носящейся по салону «Нивы» козы его тоже на радовала.

— Во-о-он мой домик! — возликовала старушка, показывая на покосившуюся хибарку в два окошка. — Ой, спасибо вам, милочки мои!

— Сейчас прямо до дома доставим, — раздобрился Ефим, увидев, что разворачиваться не придется: единственная улочка крохотной деревушки тянулась параллельно трассе.

Правда, на съезде с шоссе была здоровенная выбоина. И хотя «Нива» преодолела ее безукоризненно — вездеход все-таки, — тряхнуло пассажиров изрядно.

Возможно, именно это стало причиной насторожившего поначалу Ефима звука. Уж не радиатор ли он пробил? Но нет, текло явно внутри салона.

— Она меня обоссала! — страдальчески, в лучших традициях шекспировского театра, воскликнул Док.

Этого Береславский уже не смог выдержать, захлебнувшись-таки в нервическом хохоте. Что, как часто с ним бывает, обошлось ему дорого.

Док, конечно, простил насмешника — хотя в чем тут вина Ефима? Струю-то пустил не он, а животное, и то без всякого злого умысла.

Простил, но не бесплатно. Именно Ефим выгребал совком то, что выдала из себя коза помимо струи.

Бабка пыталась помочь, но Береславский понимал, что, не вычисти он авгиевы конюшни саморучно, не будет ему прощения от злопамятного Дока.

В итоге бабка ушла счастливая, с бутылкой дорогого испанского портвейна, подаренного Ефимом. (К счастью, она не знала его цены, в разы превышающей стоимость всех проданных ею за неделю носков. Иначе бы не притронулась к живительному напитку, а Ефиму почему-то хотелось, чтоб бабка, усевшись под своими покосившимися окошками, его попробовала.)

Круглые и почти сухие Варькины какашки тоже убрались легко, чего не скажешь о запахе. Уж и окошки открытыми держали, и Ефим разрешил Доку закурить (!), а все равно, когда подъехали к мойке, грубый, но честный парень-мойщик сразу их спросил:

— У вас тут что, козы срали?

Ну что тут скажешь…

Зато к Казани подъезжали в чистой машине и с замечательными носками, правда, здорово отстав от лидирующей четверки — они уже въехали в город. Впрочем, сценария это не нарушало: торжественный прием путешественников местными рекламистами намечался на завтрашнее утро.

Вот тут и попался им здоровенный дизельный «Рено», легко тянувший за собой тяжелую длинную фуру. Машина, конечно, красивая и не столь часто встречающаяся на дорогах. Но привлекла она их внимание тем, что ни с того ни с сего вдруг довольно резко вильнула, а потом и вовсе дала по тормозам.

Пока Ефим с Доком к ней подъехали, из высокой кабины спрыгнула женщина. Без сумки, но с зачехленной гитарой. Сумка вылетела следом.

У девушки — все-таки, судя по возрасту, правильнее было назвать ее так — был сердитый вид, сопровождаемый легким беспорядком в одежде.

Ефим тормознул: ему всегда не нравилось, когда в его присутствии обижали представительниц слабого пола. Док тоже мгновенно выскочил из машины.

«Рено» тем временем, обдав всех троих сизым выхлопом, резко тронулся дальше.

— И вам врезать? — сурово спросила девица, держа гитару за гриф. По ее лицу было видно, что ради такого случая инструмент она жалеть не станет.

— Вообще-то мы вас спасать вылезли, — скромно сообщил даме Береславский.