Игры для мужчин среднего возраста

Как оказалось, про резервацию я сказал вслух.

Береславский задумался.

– Резервация как первый шаг, временный, годится. Чтобы просто не потерять этнос. А дальше все равно нужно перестраивать народ к новой жизни. Потому что перестроить мир под старую жизнь не удастся. Ну не захочет твоя Смагина прокуковать в избе всю молодость. Даже рядом с тобой.

– Значит, все-таки помощь? – уточнил Шаман.

– Больному – да, – согласился Ефим. – Если начнет поправляться – пусть пашет сам. Система должна быть самоподпитываемой. И устойчивой к внешним возмущениям.

– А если не начнет поправляться? – спросил я.

– Похоронить, – со вздохом ответил рекламист.

Потом мы еще долго говорили. Особо задели приведенные Береславским примеры «резерваций». Все – фактически из одного времени и даже одного географического места.

Один – нынешняя Палестина. Единственное в мире полугосударственное образование, уже три поколения живущее исключительно подаянием. Кормит – весь мир.

И в абсолютных цифрах, и на душу населения – куча бабок. И – минимум счастья. Даже не счастья, а элементарной жизненной защищенности.

Но и эта вялотекущая и безрадостная жизнедеятельность мгновенно прервется с прерыванием потока помощи.

Второй пример был с кибуцами. Тоже, по сути, резервация: уже не для попрошаек – все трудятся и зарабатывают сами, – но для тех, кто не готов в одиночку биться с окружающей действительностью. Сыты, обуты и дети образованны. Однако количество этих «неготовых» всегда постоянно и не превышает трех-пяти процентов от всего населения. Во все времена.

И третий пример – с самим государством Израиль.

Все начиналось как типичная резервация. Цель – сохранение этноса и его духовности. Сначала в бой пошли идеалисты: они отдавали идее все, часто включая и жизнь. И на этом этапе им требовалась материальная помощь извне.

Но когда задача сохранить – духовность, святыни, генофонд и даже язык (его пришлось реконструировать по священным книгам) – была выполнена, поставили следующую задачу – развить и приумножить.

– А ты считаешь сегодняшний Израиль навеки укоренившимся? – с сомнением спросил я. – При таком-то обилии врагов?

– Ну, больше полувека уже живут. Несмотря ни на что. Но вообще-то навеки или не навеки – уж точно определяют не люди, – улыбнулся профессор. – Просто люди должны делать все от них зависящее, чтобы навеки.

– В общем, начиная со второго варианта сценарий «резервирования» становится перспективным, – подытожил Береславский.

После, уже в избе, Шаман заставил Береславского еще разок обнажить свой немалый торс и даже уложил его на лежанку. Затем тщательно потер ему – повыше брюк, пониже лопаток – какой-то вонючей мазью и пару раз что-то там в спине торкнул. Профессор взвыл, а потом, прислушавшись к себе, разулыбался: то, что гнусно тянуло несколько лет, вдруг ушло бесследно.

– И больше не заболит? – счастливо спросил он.

– Заболит, конечно, – успокоил Шаман. – Ты ж не молодеешь. Пойдешь к хорошему мануальному терапевту. У тебя в поясничном отделе защемление. – Он говорил простыми словами, но я-то знал, что Шаман и с Доком способен пообщаться на одном языке. – И вот тебе еще, – протянул он рекламисту склянку из темного стекла.

– А это зачем?

– Общеукрепляющее, – объяснил дед. – По одной капле в чай. Неделю капаешь, неделю – нет. Три раза в день. Три цикла. Легко запомнить.

– И что будет?

– Надеюсь, что ничего, – усмехнулся Шаман. – А вот без этих капель – будет чего.

– Почему? – напрягся рекламист.

– Потому что не молодеешь, я же сказал. И на стуле целыми днями зад греешь. И на баб расходуешься не по возрасту.

Ефим почтительно и с некоторым смущением слушал Шамана. А потом, как мне показалось, вдруг с ужасом представил, как если бы его Наташка обладала такими же способностями. Спина бы у него, конечно, не болела. Но…

Уезжали – уже начало темнеть. На прощание Шаман удивил меня еще раз. Он подарил Ефиму амулет – маленький многоугольник из вылежанной в реке лиственницы. На нем непонятным образом был искусно выведен наш орнамент. Непонятным – потому что я сам пытался резать ножом вымоченную древесину. И топором – тоже бесполезно. Но как-то дед это делает. На то и Шаман.

Не просто подарил. А положил ему в нагрудный карман рубашки и велел всегда носить там. Ефим, что мне понравилось, отнесся ко всему серьезно. Без ухмылки. Уверен – будет амулет носить.

Все уже сели в «уазик», а меня задержал Шаман.

– Держись за него, – сказал он мне.

– А что, он уже почти главный чукча? – поинтересовался я. А чего? Пример с губернатором Чукотки уже был.

– Нет, – не принял шутки Шаман. – Он – орудие провидения.

Очень так понятно все объяснил…

– И за нее – тоже держись, – поцеловав меня, чего раньше не делал, добавил дед.

И улыбнулся.