Игры эгоистов

Мы провели вечер, разговаривая по пустякам и пытаясь не касаться темы войны, а когда Леура перешла к себе домой, то меня вдруг накрыло острое чувство одиночества. К тому же, пусть я и геройствовала, пытаясь успокоить подругу, сама же ощущала себя не лучше, с удивлением понимая, что переживаю за Тайла.

Я почувствовала себя совершенно одной, сейчас, в этом огромном доме. Слуги уже все спали, да и любезничать со мной бы они не стали, только что из вежливости. Они старались сохранять нейтралитет, не заходя за рамки дозволенного. Себастия всё ещё не просыпалась. Леуру звать назад было как-то неудобно. Так, размышляя, я не заметила, как дошла до спальни Себы. Я знаю, что нехорошо заходить в чужие комнаты без хозяина, но сейчас мне очень хотелось почувствовать её аромат. Запах близких мне людей всегда чудесным образом успокаивал, снимая все мои тревоги и волнения. Так я уговаривала свою совесть замолчать, а сама уже заходила в комнату.

Без неё здесь было пусто и тихо. Слуги уже убрали спальню и теперь она выглядела нежилой. Лишь маленькие детали напоминали о хозяйке. Недочитанная книга лежала раскрытой на прикроватной тумбе. Шторы на окнах были не закрыты, и в комнату проникал успокаивающий свет звёзд и спутников. Не зажигая огней, я прошлась к кровати и плюхнулась в неё с разбегу.

Уткнувшись носом в подушку и вдохнув её аромат, я надеялась почувствовать запах Себастии. Да, постель пахла лавандой и ещё чем-то слегка сладким. Может утащить её подушку к себе в комнату? Так мне будет хотя бы не настолько одиноко. Обхватив её руками, я почувствовала, как что-то холодное коснулось тыльной стороны ладони. Аккуратно подняв подушку, я увидела маленький, серебряный медальон на цепочке. Не долго я боролась с любопытством, буду честной. Взяв в руки, я аккуратно раскрыла створки. Внутри были портреты. На одном – двое маленьких детей лет десяти. Они были такие милые. Похоже, что это Тайл, бережно державший за плечи маленькую Себастию. Я узнала их по выразительно-ярким глазам. Илувала был похож на девочку, особенно с его длинными густыми, чёрными волосами, а Себа походила на бледного призрака – такой слабой казалось её тело.

На другом портрете были изображены мужчина и женщина. Я предположила, что это их родители, так как дети были ни них очень похожи. Единственное, что глаза они унаследовали от матери, а цвет волос от отца. Пара была статной. Оба высокие, стройные, в элегантное одежде, с горделивым взглядом и осанкой, они смотрели куда-то вдаль. Что же с ними случилось?

Взяв медальон, я решила спуститься в подвал. Вдруг Себастия всё же придёт в себя? Всё-таки прошло уже много времени. Забежав в подвальный зал, я не обнаружила никаких изменений. Всё так же тихо капала благословенная вода, во всё тот же мраморный сосуд. И неподвижно лежала Себа. Как же это невыносимо! А ей наверно ещё хуже.

Я уже собиралась уходить, как услышала какой-то всплеск. Повернувшись, я увидела руку на бортике сосуда. Быстро подбежав, я помогла медленно встающей Себастии.

– Сколько я спала? – тихо спросила она.

– Почти две недели, – невесело улыбаясь, ответила я. – Как ты?

– Лучше, чем могло быть, – ответила герцогиня и смущённо добавила. – Я очень хочу есть.

– Всё что угодно, – я широко улыбнулась, подхватывая её под руку.

После ночного набега на кухню, мы решили спать в одной спальне – всё равно кровать огромная. Себастия призналась, что тоже чувствует себя одинокой без связи с братом. Он не выходил с ней на контакт после того, как ушёл по призыву Императора.

– Он что-то очень искал, перед тем как перейти, – припомнила я. – Что это могло быть?

Задумавшись, Себастия посмотрела в окно. Начинало светать, и птицы уже вовсю щебетали на улице.

– Скорее всего, это наш семейный медальон с портретами. Он очень любил родителей, хоть мы их почти и не знали. Брат считает, что семья – его удача и сила. Медальон – символ нашего присутствия с ним. Он раньше всегда его носил. Потом, когда мы делили тело, то он был на мне.

Я поняла, про какую вещь она говорит и достала его из кармана. Протягивая, я смущённо сказала:

– Прости, я тут случайно нашла.

Себастия взглянула мне в глаза, улыбнулась и остановила мою руку.

– Оставь себе. По возможности, передашь ему. Я ещё не восстановилась и скорее всего буду тут ещё какое-то время.

– Что случилось с вашими родителями? – не удержалась я и спросила.

– Этот портрет сделан ещё до нашего рождения. Мама умерла при родах. Говорят, что мы вытянули из неё все соки. А отец… – она умолкла на какое-то время, но затем продолжила. – Его убили, когда мы были ещё совсем маленькими. До сих пор, убийца не найден, как с отцом Плакуса.

– Прости.

Замолчав, я почувствовала неловкость. Я, как всегда, сама деликатность. Заставила вспомнить человека такие неприятные воспоминания.

– Не бери в голову, – с грустной улыбкой ответила Себастия. – Это дело давно минувших дней. Давай спать, а то весь день проспим, а у нас ещё полно дел.