Игры Эн Ро Гримм (СИ)

– Погоди, – обернулся он к партнёрше по танцу, молодой ясноглазой женщине с каштановыми волосами, убранными в пучок. Отступил в сторону от круга света, от пляшущих, от костра. – Я… я вернусь, просто увидел кое-кого. Пойду поболтаю.

Он увернулся от объятий, чувствуя себя немного виноватым, поднырнул под чью-то руку – и начал пробираться между пляшущих и праздно слоняющихся к скамье чуть на отшибе, под старым дубом, чёрным и неподвижным в темноте. По дороге прихватил у жаровни два кубка с горячим пряным вином и зачем-то лепёшку с сыром, хотя голоден уже не был…

Что-то царапнуло по руке.

«Шиповник, – понял Джек, опустив взгляд и увидев отклонившуюся от зарослей ветвь, на которой были и оранжевые ягоды-фонарики, и ароматные бледные цветы. – А я и не заметил».

Он попытался лизнуть царапину на ходу, едва не разлил вино – и в итоге выскочил перед Сирилом с самым глупым видом, какой только можно представить.

Сирил, впрочем, не удивился.

– А, это ты, – сказал он, бросив взгляд искоса. И забрался на лавку с ногами, обнимая колени. – Если ты мне принёс вино, то зря. Я не буду.

– Не пей, – легко согласился Джек, присаживаясь рядом и с наслаждением вытягивая ноги. После танцев мышцы приятно ныли от усталости. – Я тут на лавку поставлю, если ты передумаешь…

– Не передумаю, – сухо откликнулся Сирил, глядя прямо перед собой. Глаза у него сейчас казались чёрными; в них бродили отсветы пламени. – Ты не видел Ширлу?

Джек запрокинул голову.

Небо за переплетением чёрных дубовых ветвей напоминало витраж. Чистое пение флейты, дребезжание бубна, гнусавый гул инструмента, похожего на волынку, смех, топот, звяканье кубков и разговоры – всё словно было очень далеко.

– Не видел. Но я специально и не искал, если честно, меня сразу утащили плясать.

– Ширла была странная, – произнёс Сирил. Теперь уже казалось, что он нарочно избегает смотреть Джеку в глаза… да что там, просто в его сторону. – Она показалась мне очень грустной и подавленной. Если бы мы были дома… в нормальном мире, то я бы отправил её к психотерапевту.

«Звучит тревожно… А я и не обратил внимания».

– Думаю, Жюли проследит за тем, чтобы с ней ничего не случилось, – ответил Джек, утешая больше себя самого, а потом поднялся. – Но вообще, наверное, стоит найти её и убедиться, что всё в порядке…

Он не успел сделать и шага, когда почувствовал, что плащ натянулся.

Сирил держался кончиками пальцев и по-прежнему не смотрел на него, но хватка была цепкой.

– Не уходи, – попросил он тихо. – Посиди ещё.

– Ладно, – согласился Джек, чувствуя себя совершенно обескураженным. – Давай посидим.

И он опустился обратно на скамью.

Молчали они… пожалуй, долго. Время как будто текло мимо них – летело ввысь ворохами искр, растворялось в аромате вина и в дыму. Музыка накатывала волной и отступала, как прилив. Угасала, окончательно сходя на нет, полоса заката над горизонтом.

Становилось холоднее.

А потом Сирил сказал:

– У меня день рождения, наверное.

Джек вздрогнул, отмирая:

– Наверное?..

– Ага, – кивнул он. – Жюли сказала, что это ночь зимнего солнцестояния. Ей виднее, у меня как-то не задалось с местным календарём… Значит, двадцать первое или двадцать второе декабря. У меня день рождения двадцать второго.

Он склонил голову чуть ниже, обнимая собственные колени немного сильнее.

Тёмные ресницы дрожали.

– И… сколько тебе исполняется?

– Формально двадцать четыре, – усмехнулся Сирил, обнажая белые зубы. – На самом деле двадцать. Наверное, – повторил он. – Не знаю. Джек, я… я запутался.

Это относилось к чему угодно, только не к календарю. Горло точно перехватила невидимая рука.

– Я тоже чувствую себя потерянным иногда, – признался Джек. И добавил: – Если честно, довольно часто. Гм… С днём рождения?

– Если ты сейчас начнёшь желать мне здоровья, счастья и долгих лет, я достану арбалет.

– Тогда не буду, – фыркнул Джек. – У тебя листок в волосах, кстати. – Сирил недовольно тряхнул головой. – Увы, он всё ещё там.

– Ну так достань сам.

И Сирил повернул голову, ловя его взгляд – впервые с начала разговора.

«Что-то должно произойти, – подумал Джек оторопело. – Что-то должно измениться».

Он осторожно протянул руку, точно боялся спугнуть мотылька, и смахнул в сторону жухлый лист в нитках паутины. Часть паутины осталась на волосах, и пришлось прикоснуться к ним ещё раз, и ещё, а потом он просто не сумел остановиться. У Сирила были гладкие чёрные волосы, чуть вьющиеся, блестящие и очень тонкие; на ощупь – как прохладный шёлк.

«Сирил оторвёт мне руку и будет прав».

Но Сирил просто смотрел в упор, позволяя гладить себя по голове – так, словно сейчас, в эту длинную-длинную ночь, жаждал заполучить хоть немного тепла и доброты. Хоть какого-то; хоть от кого-то.

Когда Джек задел кончиками пальцев его шею, он резко отвернулся, а потом подхватил бокал с остывающим глинтвейном и торопливо пригубил.

– Слишком сладко, – поморщился он.

– Тогда не пей.

– Вот только не указывай мне, что делать.