Игры королей

– Я давно с ним не виделся, но говорят, что он уехал куда-то в Крым. Лечится там от какой-то страшной венерической заразы, которой его щедро одарили «жрицы любви», на утехи с которыми он подсел в последние годы, – поведал Василий Васильевич.

– Он же сам своих подопечных называл «животными», а теперь ведёт себя точно так же. Какая ирония судьбы… Какая глупость… – пробормотал Алекс.

– С Николаем Николаевичем случилось то же самое. Стал ходить на футбольные матчи, которые когда-то организовывал, да ещё и на пиво подсел серьёзно. Встретил его года три назад – у него пивной живот был больше, чем он сам, и, кроме как о своём футболе, ни о чём говорить не мог. Я вспомнил тогда, как мы с ним на VIP-трибуне над всеми этими хомячками потешались, и тут же поймал себя на мысли, что сейчас передо мной точно такой же хомячок, – с грустной улыбкой сказал Василий Васильевич.

– А где он теперь? – равнодушно спросил Алекс.

– Свихнулся. Натурально сошёл с ума человек. Когда последний раз там какая-то команда проиграла, которую он называл «наши», – у него истерика прямо на стадионе случилась. Его скорая сразу оттуда в психиатрическую больницу увезла. Теперь, говорят, сидит в одиночной палате, смотрит в одну точку и, как Германн из «Пиковой Дамы», что-то вроде «тройка-семёрка-туз» твердит и покачивается, как метроном. Чем только не пытались из этого состояния вывести – бесполезно.

– А что, эти стадионы для профессиональных спортсменов ещё не позакрывали? – удивился Алекс. – Я слышал, что расформировали все эти футбольные команды высшей лиги и трансляцию матчей по телевизору прекратили.

– Так это года два назад было. Тогда ещё кое-где проводились крупные соревнования, – ответил Василий Васильевич, – но трибуны были пустые. Люди уже поняли, что профессиональный спорт вреден для общества, и осознали, каким идиотизмом они занимались, болея и визжа на всех этих матчах. Постепенно совсем перестали покупать билеты на состязания, а потом и на законодательном уровне меры приняли: переориентировали бюджеты на развитие физкультуры и массового спорта. Сейчас футбол у нас только любительский – во дворе, а болельщики – ребята с соседних подъездов.

– А правда, что никотин признали наркотиком и теперь за его продажу даже дело завести могут? – поинтересовался Алекс.

– Да ты в своей берлоге сидишь – вообще ничего не знаешь! Давно уже признали. И курильщиков от этой дряни лечат в лучших клиниках с современным оборудованием. Говорят, через пару недель выписывают, мол, физиологическая зависимость не такая сильная, а психической у большинства уже и нет, с тех пор как запретили любую рекламу сигарет. Ну а тех, кто торговал этой отравой, лишили всех лицензий на коммерческую деятельность. Поэтому сейчас найти курящего человека – это всё равно что встретить крокодила на Красной площади! – рассмеялся Василий Васильевич.

– Удивительно, как все эти «осознанные», которых мы никогда толком не воспринимали всерьёз, за каких-то пару десятилетий прокрутили в обратную сторону столько «Окон Овертона». Получается, это даже быстрее, чем мы их раскручивали. Мы же людям определённые вещи внушали чуть ли не с рождения, а они за такой ничтожный период полностью изменили реальность. Ни за что бы не подумал, что какая-то кучка активистов, которых в обществе все считали сумасшедшими, сможет так преобразить мир, – растерянно произнёс Готман.

– Да, Алекс. Если бы двадцать лет назад мне кто-нибудь сказал, что так всё сложится, я бы просто посмеялся и посчитал бы этого человека психом, – согласился Василий Васильевич, устало покачнулся, зевнул, откинулся на спинку лавочки и захрапел. Алекс Готман натянул капюшон и погрузился в мрачные мысли.

Солнце взошло высоко над тихой улочкой, где на старой скамейке сидели два обездоленных опустившихся человека. Оба они за всю свою жизнь желали только одного: чтобы у них всё было. И они добились своего: у них всё уже было. В прошлом.