Игры Кришны. Кришитоши (СИ)

Солнце ласковой заботой согревало молодые побеги благословенного поместья Латерано. Старый садовник Филипп заботливо ухаживал за распускающимися бутонами роз. Пьянящий аромат весны неуемно, словно озорной мальчишка, вызывал в его памяти воспоминания о детстве. Маленькая Марьям своим сходством с его сестрой, которую он едва помнил, вызывала у него слезы. В памяти садовника сохранились дни, когда его отец Леонардо посадил ее в телегу, нагруженную овощами и отвез  в монастырь. Он помнил, как много лет спустя все вокруг говорили о том, как его любимая сестренка Бэлла навлекла позор на всю семью. Несмотря на свой преклонный возраст, Филипп как послушный слуга, не покидал маленькую Марьям, выполняя все ее детские прихоти. Он вызывал недоумение, а иногда просто по-детски несдержанный хохот у старой служанки Лейлы. Лейла не знала итальянский, но маленькая Марьям всегда была готова перевести ей на фарси шутки Филиппа.

Вместе они завороженно любовались полетом шмеля. Марьям могла часами задавать Филиппу вопросы. Филип всегда на них отвечал, словно самому себе, поскольку сам иногда не знал на них ответа.

— Как же я раньше об этом не задумывался? — ворчал он сам себе под нос. Хадиджа наблюдала за ними сидя на веранде. Лейла была утомлена нескончаемыми играми, она присоединялась к Хадидже, и обе они с любовью наблюдали за тем, как маленькая Марьям и старый Филипп забавлялись, словно сверстники.

Не будучи посвященной, Хадиджа все равно задумывалась о том, что ее Марьям — необычный ребенок. Повышенное внимание со стороны влиятельных особ из двух миров, казалось бы, противоположных друг другу, было сосредоточено на ней одной. Двух миров, ставших для нее родными в силу обстоятельств и в то же время одинаково далеких друг от друга, несмотря на ее принадлежность к одному из них.

Но была и другая причина, по которой Хадиджа считала Марьям необычным ребенком. Как-то раз войдя в комнату к Марьям, Хадиджа застала ее играющей с пламенем. Она танцевала, подняв руки к небу, а маленькое пламя словно мотылек порхало у нее в ладонях. Спускаясь по рукам и прижимаясь к  шее девочки, оно, казалось, щекотало Марьям, которая звонко хохотала и падала от смеха на колени.

Увидев застывшую от изумления мать, Марьям на мгновение остановилась.

— Это Агни. Он мой друг, — радостно объяснила девочка. — Агни благодатный, поэтому не обжигает. А еще он говорит, что не обжигает меня, потому что я чиста и мне нечего бояться. Подержи его! — доверчивая девочка протянула матери свою ладонь, на которой бился огонек. Едва Агни коснулся руки Хадиджи, женщина вскрикнула.

— Он обжег меня!

Марьям, по-детски насупившись, принялась ругать своего друга. Агни, словно прося прощения, склонился перед Марьям и Хадиджей.

— Не рассказывай, пожалуйста, отцу Франческо о случившемся, — попросила Марьям. Хадиджа, прижав дочь к себе, кивнула в знак согласия.

— Пойдем примерять новое платье.

— Франческо приехал? — обрадовалась Марьям.

— Нет. Приехал Петр. Франческо приедет завтра.

Выбежав из комнаты, Марьям бросилась к Петру с тысячами вопросов. Петр испытывал к Марьям самые теплые чувства и всегда сторонился ее матери, поскольку его тянуло к ней что-то доселе ему неведомое. Однажды, исповедуясь своему другу Фанческо, он посвятил его в свои переживания.

— Ты влюблен, — улыбнулся ему друг.

— Если бы у меня была еще одна жизнь, я провел бы ее с Хадиджей. Но эту я посвятил служению.

— Еще одна жизнь? — загадочно повторил отец Франческо и добавил: — Да будет так.

Следующий день Марьям провела в обществе Петра, старого Филиппа и отца Франческо, который с отеческой любовью рассказывал девочке библейские истории. Марьям внимательно слушала.

Вечером, благословив Марьям на грядущий сон, отец Франческо отправился в свою библиотеку. Марьям, оставшись с матерью, любовалась новым платьем.

— Я слышу удивительно красивую мелодию, когда нахожусь рядом с Франческо, — сказала она Хадидже. Эту мелодию она слышала, когда в своем давнем сне парила над лугом, и вновь в ее памяти возник образ мальчика, представшего пред ней как ее вторая половинка. Думая о нем, девочка уснула.

Так, согретая любовью родных и близких, Марьям росла, распускаясь, словно бутон молодой розы, радуя всех вокруг.

Я

Возвращение

Лилия