Игры Майи

И одним из этих испытаний был труд, осознание значимости своего существования, ощущение ценности каждого дня.

И, может быть, самым важным из этих испытаний было научиться чувствовать в самом себе и во всей окружающей Природе ритм времени, разворачивающегося в размеренном чередовании циклов.

* * *

Если бы потребовалось выделить какое-то свойство времен года, вернее всего определяющее их, мы бы сказали, что это цикл, который повторяется ежегодно. Никому не приходит в голову удивляться тому, что времена года следуют друг за другом согласно установленному ритму и всегда в одном и том же порядке: весна, лето, осень, зима. Напротив, все удивились бы, если бы случилось по-другому.

Весна – это рождение жизни на Земле. Это время, когда все расцветает и открывается навстречу благотворным солнечным лучам. Это пробуждение, это теплое дыхание, которое начинает проявлять себя.

Лето – это полнота жизни. То, на что весна только намекала, сейчас полностью раскрывается. Это время созревания плодов.

Осенью жизнь начинает плавно клониться к закату; листья теряют свой блеск и уже не могут прочно держаться на ветвях; исчезают цветы и плоды. На смену зеленому цвету приходит золотистый.

А зима – это умирание Природы. Все погружается в сон и отдых, хотя где-то глубоко в корнях растений жизнь скрыто продолжается. Это время покоя, но покоя не абсолютного: как только сквозь зиму начнет проглядывать новая весна, все, что было погружено в сон, снова откроет глаза навстречу жизни.

Но ту цикличность, которую мы так легко признаем за Природой, нам оказывается в высшей степени трудно применить к самим себе. Майя в своей игре внушает человеку, будто он представляет собой некую особую сущность среди всего живого, что ему незачем подчиняться тем законам, которые руководят всем миром. И этот «особый», непослушный человек сознательно ставит себя вне всей системы. Смену времен года он проживает внешне, но не способен ощутить в себе самом. Человек так и не уяснил себе, что его собственная жизнь подчинена циклу, очень похожему на цикл времен года.

Человек тоже рождается, растет, достигает своего расцвета, слабеет и умирает. Но собственная слепота мешает ему признать, что его смерть – это не конец всего, точно так же, как вообще ничто в Природе не умирает окончательно. Он не видит, что однажды, когда придет срок, он тоже возродится с той же легкостью, с какой это делают деревья. Он не может претендовать на то, чтобы возродиться в том же теле, но ведь и деревья не требуют тех же листьев, что были у них прошлым летом. Появляются новые листья – и новые тела, а корни остаются все те же – и остается все та же душа.

Вращаются по кругу циклы времени, и накопленный опыт приближает их к центру круга. Без устали кружатся времена года, кружится и человек, но бессознательно, следуя за игрой Майи и страдая от нее до самой смерти. Пока в конце концов не осознает собственное бессмертие.

X День и ночь

Это еще одна форма циклических повторений, хотя и более короткая: мы определяем ее продолжительность в двадцать четыре часа. Этот цикл не так пугает нас, как цикл времен года. Он представляется нам более доступным, и хотя наша память слаба, она все же способна припомнить один день или ночь и отличить от другого дня или ночи. Эта возможность удержать в памяти промежутки времени избавляет нас от чувства страха перед ними.

День и ночь соотносятся с периодами активности и отдыха у живых существ. И хотя все живые существа, и мы в том числе, подвержены усталости и вынуждены чередовать работу и отдых, Природа, к счастью, напоминает об этом, принимая эти внешние формы – дня и ночи, которые и побуждают нас действовать или отдыхать.

День начинается с восходом Солнца, призывая приняться за самые разные дела: камни начинают расширяться; растения начинают процесс фотосинтеза; звери издают характерные для них звуки и отправляются на поиски дневного пропитания. А люди… мы делаем то, что можем, хотя самым важным для нас является ощущение, что мы обязаны совершить хоть что-нибудь, пока светит Солнце.

Ночь приходит, когда Солнце скрывается. Тогда сжимается камень, сворачиваются листья, звери и птицы замолкают и ищут убежища в своих логовах и гнездах; и люди тоже чувствуют потребность отдохнуть и поспать.

* * *

Это еще одна из игр Майи и еще одна иллюзия, поскольку наш день и наша ночь – величины не абсолютные: когда у нас над головой светит Солнце, какая-то часть Земли погружена во тьму, а когда у нас ночь, где-то в другом месте сияет Солнце. Однако именно эта милосердная иллюзия помогает нам поддерживать жизненный ритм.

Человек так неорганизован, что без мерила, каковым и является смена дня и ночи, он впал бы в одну из крайностей – или в абсолютное безволие, или в лихорадочную активность. В людях, ослепленных Майей, закон страсти побеждает закон активности: страсть приводит либо к чрезмерной активности, либо к бездействию, совершенно пренебрегая золотой серединой.