Игры морока

– Количеством прежде всего. Весь город – как одна большая детская площадка, и…

– Кир, стоп. – Скрипач покачал головой. – Вот про детей не надо, пожалуйста. Дети – это естественно и прекрасно, и это действительно счастье. Да, порой оно шумное, непослушное, чудное, но это счастье, Кир. И я это знаю. Ит тоже знает. И… мы, конечно, молчим оба, но мы очень сильно скучаем по Маден. Самое замечательное в детях то, что ты видишь, как из несмышленыша получается взрослый и умный человек, ты смотришь на мир его глазами, вместе с ним, и мир становится огромным и меняется… У нас детей уже больше не будет никогда, к сожалению, но, если честно, я очень жду, когда у Ри с Джессикой появится ребенок. Пусть я ему буду только дядей, причем неродным, я все-таки смогу быть рядом. – Скрипач улыбнулся, и Кир поразился этой улыбке, столько теплоты в ней было. – Так что не надо про детей, скъ’хара. Так, как ты говорил, не надо.

– Хорошо, не буду, – вздохнул Кир. – Может, я действительно чего-то не понимаю.

– У тебя скоро появится возможность это понять, – заверил Скрипач. – Да и насчет кредитов… Тут это, к сожалению, местная реальность вот такая. Что неправильно, согласен, да. Но что им остается делать?

– Да ничего, конечно. Ладно. Слушай, раз ты так насчет детей… может, возьмем приемного? Как думаешь, что Берта скажет?

– О-па. – Скрипач хмыкнул. – Не знаю. Как домой вернемся, поговорим с ней. Я лично «за», но, во-первых, где, а во-вторых, когда? Работа же.

– Работа? – удивился Кир.

– Ну да. Я так понял, что мы сейчас работаем.

– А потом?

Скрипач задумался. Пожал плечами.

– Не знаю, – повторил он. – Посмотрим.

Машин на дороге стало меньше, зато прибавилось техники на полях. Тут уже вовсю пахали и бороновали. На небольшой высоте над ними прошел самолет, за которым тянулся шлейф бледно-оранжевого цвета.

– Окно прикрой, – попросил Скрипач. – Надышимся еще этой гадостью.

Маленькая машинка двигалась все дальше и дальше, приближаясь к цели своего путешествия. Проехали один поселок, затем второй: трех– и четырехэтажные дома ярких расцветок, ухоженные скверы, детские площадки. Кир задумчиво смотрел по сторонам, он словно что-то прикидывал про себя.

– А тут жить не так уж и плохо, – констатировал он. – И еще… слушай, тут не чувствуется то, что чувствовалось в городе. Давления этого нет.

– Есть, – возразил Скрипач. – Но не так сильно, как там, это ты прав.

– Хуже всего было в Йорке, – вспомнил Кир. – Там вообще ощущение, что над головой висит наковальня. И вот-вот свалится прямо на темечко. – Он зябко поежился. – В Москве спокойнее. А еще, знаешь, у меня странное получается… Тут словно два начала. Одно – как на Терре-ноль. Истинность. И другое. Которое этой истинности противопоставлено.

– А ведь верно. – Скрипач вглядывался в дорогу. – Словно Апрею что-то мешает быть правильным. И это, что мешает… это то же самое, что убивает детей.

– Ты поворот не проедешь?

– Нет. Наш следующий.

* * *

Ждать Скрипача пришлось больше трех часов. Сначала Кир сидел в машине на какой-то улице, но через полчаса пришел отряд «зомби» и велел машину отсюда убирать – оказалось, что стоять тут запрещено. Кир от нечего делать прокатился по поселку, определив то, что он сейчас видел, как «мило и уныло». Потом доехал до площади, зашел в магазин – все те же бесчисленные коробки с готовой едой – купил перекусить. Снова отъехал в сторону, встал (оказывается, разрешенные стоянки тут обозначались красно-белой разметкой), не спеша поел и отправился кататься дальше. Забирать Скрипача надо было у местного храма, но пока что Скрипач где-то шлялся. Кир проехал мимо храма раза четыре, но рыжего все не было и не было.

Появился Скрипач, когда Кир уже начал немного волноваться. Сел в машину и тут же приказал:

– Поехали отсюда.

– Ну что там? – полюбопытствовал Кир.

– Ох… Там примерно то, о чем говорил Фэб, – сообщил рыжий. – Развалина. Практически без мозгов. Но эта развалина попыталась облобызать «лист», когда я ему показал портрет Макеева. Выдрал «лист» у меня из рук и обслюнявил так, что трогать противно. У нас платки есть?

– Где-то были. А он что-то говорил?

– Почти ничего. – Скрипач сунул руку в бардачок и принялся там рыться. – Ме-ме-ме и бе-бе-бе преимущественно. Ужасно, конечно. Я в дурдоме таких навидался, не приведи господи. Их ведь так и называют – овощи. Но тем не менее я вынужден признать, что конкретно у этого в голове что-то все-таки сохранилось. И что Макеева он узнал. А это значит, что наш Морок с Макеевым связан.

– То есть тот на него воздействовал?

– Видимо, да. Скорее всего, приказал убивать. Тот и убил. Знаешь, мне от этой истории, признаться, хочется оказаться максимально далеко. – Скрипач, наконец нашел платки, вытащил «лист» и принялся тщательно его вытирать. – От нее несет какой-то гадостью и гнилью. Если на Терре-ноль мы искали порталы, то тут мы ищем кучу дерьма. Точнее, предполагаемую кучу дерьма, потому что мы даже не знаем, как оно выглядит.

Кир покивал.

– Так, надо переодеться. – Скрипач влез в пакет с вещами. – Сейчас будет эквилибристика…

– Может, остановимся? – предложил Кир.