Игры на интерес

– Придумала или нет – проверить трудно, а если потребуется подтвердить, что он тебя спрашивал, так Зойка здесь была, она скажет.

Выговорила. Нелегко, видать, было с таким булыжником дожидаться. Устала сестрица, вон какое дыхание тяжелое, аж с присвистом. Запыхалась, а лицо замороженное, хоть бы мускул дрогнул, хоть бы взгляд отвела.

– Да черт с вами! – кричит Настя. – Раньше без вас не пропала, а теперь и подавно не пропаду.

– Вот и хорошо. В три часа ночи поезд идет. Вещей у тебя немного, успеешь.

Чтобы убедиться, действительно ли на дворе ночь, Настя раскрывает окно. Все верно – самая настоящая ночь, и звезды по всему черному небу. После этого ей хочется переспросить сестру о поезде, на котором она должна выметаться из Качинска. Неужели так быстро? В милиции и то дают двадцать четыре часа на сборы, а из родного дома – среди ночи, не дав на дорожку присесть. Может, это шутка? Тогда почему так намертво заморожен взгляд Людмилы? А коли так – Настя подходит к сестре и складывает пальцы в тугую дулю.

– Нет уж, дудки. Мне еще с работы надо уволиться.

– Ты временная и материально не подотчетная. Я схожу и объясню, что срочно вызвали.

– Все равно – ночью не поеду.

– Тогда утром, на десятичасовом. – Людмила вроде как оттаивает, соглашается на мелкие уступки, голос ее теряет прежний напор. Она тоже устала. Ей тоже нужна передышка, чтобы набраться твердости и, подняв Настю на рассвете, довести дело до конца. Только утренняя твердость подкрашена заботливостью. – Вдруг билетов не будет. Надо бы пораньше очередь занять.

– А ты бы съездила и привезла билет.

– Нельзя мне отсюда отлучаться, вдруг милиция нагрянет, ты уж извини. Не за себя боюсь, за Верку. – Людмила всхлипывает. – Не поминай лихом.

– Да ладно тебе, без билета не останусь. – Настя и сама чуть не плачет от жалости.

И вроде откуда бы взяться этим слезам, а они возьми да подкати.

Не сегодня, так завтра все равно собиралась уезжать. Но лучше все-таки – завтра, потому что сегодня, после покупки дубленки, денег у нее еле-еле наскребается на билет. Если ехать в общем вагоне, останется на скромные обеды, только невесело в общем. Просить у Людмилы не хочется и бесполезно, не поверит, что у Насти пустой кошелек. Можно заскочить к Светке, но этой надо объяснять причину отъезда, к тому же и дубленку может назад потребовать. А уж если продавать, то намного выгоднее доехать до областного центра, там больше дадут. Но это на крайний случай. Сначала надо найти Жорку и попросить в долг. С Жоркой всегда можно договориться.

Или все-таки сесть в общий?

Сомнения разрешает кассир – десятичасовой до Москвы не идет. Выбирать не из чего. Настя звонит директору ресторана, хочется проститься по-человечески, поблагодарить за помощь, извиниться за неожиданный отъезд. Недовольный женский голос отвечает, что мужа нет дома. Настя не успевает назваться, а из трубки уже гудки. Может, и к лучшему, что не смогла поговорить, долгие проводы – лишнее вранье, пусть даже и вынужденное.

Остается искать Жорку. Единственный открытый мужик, остальные – внуки подпольщиков, потомственные конспираторы: ни фамилии, ни адреса, ни места работы. Где, к примеру, отлавливать того же Николая Николаевича? Адрес Жоркиной конторы у Насти в сумочке. Велел записать на всякий случай, вот он и выпал, этот случай, неожиданный и не самый приятный.

Ищет адрес, а находит визитную карточку таллинского капитана – второй раз за последние сутки, сначала, когда перетряхивала вещи, собирая деньги на дубленку, и теперь – подскребая на дорогу. К чему бы такая назойливость, дорогой капитан? Уж не мечтаете ли вы о внезапном визите прекрасной незнакомки? А что, можно и в Таллин – городишко вполне культурный. А какие рестораны – любимое воспоминание Анатолия.

Но сначала надо найти денег на билет.

Если хорошего человека не оказывается на месте в нужный момент, значит, это не самый лучший из хороших людей. Или он удачно притворялся хорошим человеком. Жорка не притворялся. Жорка очень хороший. И манеры у него самые прекрасные и мужественные – кругом конторщики с умными физиономиями снуют, дамы очками сверкают, а он, как дома, никого не стесняется и не спешит затолкать гостью в укромный уголок, подальше от любопытных.

– Значит, деньги нужны?

Попросила, не виляя, с ходу, без бомбежки слезами. Зачем темнить с открытым человеком. Могла бы начать с рассказа о Виталике, предупредить, чтобы сам был поосторожнее на подходах к дому сестры, она и предупредить не забудет, но пришла она прежде всего за деньгами, с них и начала.

– Рублей сто. Я отдам. Самое позднее – через два месяца пришлю.

– Сейчас что-нибудь придумаю, подожди здесь.

Он приносит пачку затрепанных трешек и пятерок, собранных из разных рук. Заставила мужика побираться.

– Извини, миленький.

Настя целует его в щеку, просто из дружеской благодарности, ну, может быть, чуточку нежнее прильнув, но не зазывно, едва прильнула, а ловкая и уверенная рука Жорки уже придерживает ее, не дает отстраниться.

– Если хочешь, я могу остаться на денек.

– Необязательно.

– Я не долг имею в виду.