Игры на острове

— В самом деле, Алесдер? Как вы добры, по-настоящему добры. Но я действительно считаю, что именно сейчас я не имею права тратить время на отдых, — сказала она, с сожалением покачав головой. — Просто здесь очень много дел. Может, мне сделать заявку на дождь?

Он улыбнулся и кивнул.

— В любое время, которое выберете, — легко согласился Алесдер. «Только не откладывайте это на потом, — подумал он, — или же вы можете выйти из строя скорей, чем сделаете перерыв в работе…»

Замену Джинни в столовой нашла Флора: сначала попросили Тайну Армстронг на несколько недель, но ей в сентябре надо было вернуться в колледж, так что Флора уговорила дочь своих друзей, которая валяла дурака с ровесниками, поработать на кухне. Между тем, Джинни с Калюмом в своем крошечном домишке жили, как пара новобрачных, и атмосфера на кухне сделалась от этого намного сердечней и веселей. Казалось, Джинни могла заставить Калюма во время работы улыбаться; сама же она была расторопна, трудолюбива и преданна, и даже Крэг согласился, что она — просто находка. Эти трое составили мощную и единую команду, так что репутация столовой поднялась еще выше.

К тому же и Финелла привезла собственную команду из Эдинбурга — делать фото своей коллекции моделей.

— Быстрей, вам нужно посмотреть, что творится в саду, — весело закричал Тэлли, как-то утром вваливаясь в офис.

Энн оторвалась от компьютера, а Нелл поспешно закрыла телефонную трубку, чтобы голос брата не услышали на другом конце провода.

— Ш-ш, — прошипела она, прерывая его.

Тэлли было не остановить: он скорчил рожу сестре и наклонился к Энн, шепча:

— Бросьте это. Уверен, что пять минут это подождет, а вот такого шанса, как сейчас, у вас никогда уже не будет.

Проигнорировав недовольство Нелл и движимая любопытством, Энн пошла следом за Тэлли через комнаты для прислуги, через двери конюшни, наружу. В саду, под старой, покрытой лишайником яблоней, собралась небольшая группка народу, которая создавала необычайно богатый урожай яблок: старые ветви так увешали созревшими яблоками, по одному и гроздьями, что, казалось, ими сплошь покрыли каждый побег и каждую веточку. На расходящемся стволе уселся Мик, в шляпе в темно-зеленую и белую полоску болельщика футбольной команды «Селтик», разрумянившийся и глуповато ухмыляющийся.

— Чувствую себя настоящим валетом, — бормотал он манекенщице, одетой в брючный костюм свободного кроя из кашемира цвета мха, стоящей под деревом с корзинкой в руках. В нескольких шагах от них маячил фотограф и выкрикивал указания:

— Голову немножко повыше, дорогуша. Да не так высоко, ты, дура набитая. Выглядишь как червивое яблоко. Ага, теперь лучше.

Раздалось несколько щелчков аппарата, а потом опять речь раздраженного фотографа:

— Да, ради Бога, посмотри ты так, будто тебе весело, дорогуша. Кто-нибудь, расскажите ей анекдот. Развеселитесь же вы, все, там вокруг!

— Он жестоко раскается, что просил об этом, — пробормотал, обращаясь к Энн, стоявший сбоку Тэлли. — Просить рассказать анекдот в присутствии Мика — это все равно, что фонтан включить.

— О’кей, друг. — Мик, как садовый гном, разулыбался стоящей под деревом манекенщице.

— Сколько стоят трусы Поля Макстэя?

Тэлли издал громкий стон, а манекенщица, пытаясь понять, нахмурилась:

— Кто это, Поль Макстэй? — спросила она.

— Господи, помилуй! — Мик был ранен в самое сердце, а фотограф еще больше заворчал в раздражении, тряся головой. — Это же просто лучший игрок в футбольной команде «Селтик»! Ты хоть слышала о «Глазго-Селтик»?

На удивление, манекенщица слышала и воодушевленно улыбнулась:

— Мой папа болеет за «Селтик», — заявила она.

— Хороший человек, — похвалил Мик. — Так что, сколько же ты дашь за трусы Полю Макстэю?

Манекенщица чуть разрумянилась, но ответила смело:

— Не знаю. Двадцать фунтов?

Мик от удовольствия крутнулся на ветке:

— Не-а! — с триумфом воскликнул он. — Они не стоят ничего, раз это поддержка для его шаров!

Смысл шутки манекенщица поняла не сразу, а когда поняла, начала хохотать громко и весело, и Мик, который всегда над своими шутками смеялся больше всех, к ней присоединился.

Фотограф, быстро крутясь вокруг дерева, принялся яростно щелкать, снимая их в разных ракурсах и ставя свою движущуюся камеру под разными углами.

— Класс! Просто отлично! Давай рассказывай, рассказывай.

Второго приглашения Мику не требовалось.

— О’кей. Знаешь о боксере, который пришел к доктору жаловаться на бессонницу? — У Мика почти все анекдоты имели отношение к спорту. — Ну, врач и велел ему считать овец. «Это я уже делал, — сказал боксер. — Но каждый раз, как дойду до девяти, останавливаюсь». Поняла? Ха-ха! — Мик снова закатился, его аудитория тоже.

— Господи, этот каталог, видно, будет не чем иным, как фотографиями Мика в окружении истеричек, — усмехнулся Тэлли. — Единожды начав, он уже целый день не остановится. У него неисчерпаемый запас анекдотов.

— Знаю, — грустно отозвалась Энн. — Как-то он прижал меня в углу, в баре, когда у него был выходной день…

— А он рассказывал вам анекдот об исполнителе роли известного эстрадного певца на рождественской пантомиме?