Игры на острове

Фермера звали Дункан Мак-Кэндлиш. Его 300-акровая ферма тянулась вдоль противоположного от Талиски берега Килиша. На ферме он держал крупный рогатый скот и несколько свиней. Дункан был взбалмошным, неразговорчивым холостяком, который ради денег был готов на все, а к женщинам питал необъяснимую вражду.

Как и все близлежащие строения, фермерский дом был ветхим. Звонок не работал, и Нелл громко забарабанила в треснувшую дверь, с которой посыпалась краска. Прошло несколько минут, прежде чем Мак-Кэндлиш отозвался, а потом наконец открыл дверь и встал молча в дверном проеме, недовольно дожевывая, потому что его оторвали от еды. Он был коренастый, среднего возраста и лысый, а одет был в засаленные вельветовые брюки цвета хаки на подтяжках и толстую клетчатую хлопчатобумажную рубаху с грязным платком, висевшим, вроде потника, у него на шее. Глаза Мак-Кэндлиша были затуманены, от него пахло виски, которым он обмывал мясной пирог, чтобы легче глоталось.

— Вы разрешили тем людям за мостом разбить лагерь? — спросила Нелл, стараясь подавить свои дурные предчувствия.

— Ага. Я сказал им, что они могут оставаться столько, сколько захотят, — спокойно ответил Мак-Кэндлиш, игнорируя гостью и обращаясь к Робу. Такое пренебрежительное отношение возмутило Нелл, но она позволила Робу беседовать.

— Они вам заплатили за поле, мистер Мак-Кэндлиш? — недоверчиво допытывался мастер-на-все-руки.

— Ясно — заплатили! — фыркнул насмешливо фермер. — Не думайте, что я позволю им вытаптывать одно из моих лучших пастбищ за так. Они мне заплатили все, что положено, вперед, и мы квиты.

— А на сколько месяцев вперед?

— На три, хоть это вас не касается, — с вызовом ответил Мак-Кэндлиш.

— Они здесь пробудут три месяца? — вскричала Нелл в ужасе. — Это же лучшая часть нашего сезона!

— Они за столько заплатили, — сказал фермер, вытирая губы углом платка. — И они это получат. Теперь вы все узнали. Всего хорошего! — Он шагнул назад и с такой силой захлопнул дверь, что едва не отшиб гостям носы.

— Очаровательный человек, — буркнула Нелл, пробираясь к вездеходу мимо собачьей конуры и птичьих клеток. Бешеный лай, как аккомпанемент, сопровождал всю встречу, но, по счастью, собаки были привязаны где-то внутри лабиринта из ветхих строений.

— Но что-то мы можем предпринять? — простонала она, направляя машину в сторону моста.

Несколько детей постарше из лагеря затанцевали-затряслись, как дервиши, на той стороне дороги, показывая им пальцами «знак победы», когда они проезжали мимо них.

— Как бы я их, этих бродяжек, посшибала! — рассердилась Нелл и вцепилась в руль, борясь с желанием свернуть в их сторону.

Роб хрипло засмеялся.

— Это вас поставит на самом деле в дерьмовое положение, — прокомментировал он. — Если вы собьете детей, тут же явится все, как один, с вечной ненавистью путешествующее братство. Не стоит!

— Но они нам все развалят, — вздохнула Нелл, не обращая внимания на необычную фамильярность его тона. — Мне нужно повидаться с нашим юристом.

— Юристы? Ух! — зло пробормотал Роб.

Нелл подъехала к месту стоянки вездехода на заднем дворе и сердито выключила мотор. Она уже потянулась к ручке дверцы, когда Роб внезапно сказал:

— Знаете, это неправда.

— Что неправда? — Она на секунду замерла.

— То, что сказала женщина. Назвала вас толстой коровой. Это не так.

Нелл не ответила. В ее мозгу и так отпечатались, как клеймо, эти слова, сказанные женщиной. Она не хотела их обсуждать. Это была старая история со скоропалительными суждениями.

— Вы можете похудеть, конечно, но это будет когда у вас появится мужчина, — продолжал Роб. — Вам нужно попользоваться немного тем, что у вас есть, чтобы потерять немного лишнего веса. Вас это может позабавить.

Нелл не верила своим ушам. Она не понимала, плакать ей или смеяться. Не очень деликатно, но Роб делал ей предложение! Не ее ли внешний вид «пышечки» послужил приманкой для предложения любовных игрищ? Как оказалось, не только Тэлли — «босс», но и она, Нелл, была просто «одной из девушек», которая доступна для предложений поразвлечься в кладовой.

— Уверена, может, — пробормотала она, открывая дверцу настежь. — Но не сейчас, Роб. «Позабавиться» — в моем списке дел стоит на самом последнем месте. После парацетамола и горячей ванны. Если увидите моего брата, скажите ему о бродячих путешественниках, ладно? И скажите еще, что я позвоню юристу.

Нелл выпрыгнула из машины и захлопнула дверцу. Когда она пошла прочь, то надеялась, что всей спиной выражает сильнейшее негодование.

— Боюсь, мы ничего не можем сделать, — печально сказал Алесдер, стоя на берегу Килиша, напротив лагеря путешественников. Теперь здесь было не менее тридцати машин, и с каждой минутой подъезжали все новые. — У них есть разрешение, и они уплатили за аренду. Эти люди имеют полное право оставаться здесь.

— А как насчет постановлений по здравоохранению? — с дрожью в голосе спросила Нелл. — Наверняка у властей есть возможности следить за чистотой природы. Ведь скоро пролив станет грязным.