Игры настоящих мужчин. Юмористические рассказы

       На столе появляется  бутылка  спирта, несколько граненых стаканов, шмат посыпанного крупной солью сала, пару луковиц  и белый кирпич хлеба.

– Держи, – протягивает старшина  Гордееву  большую медную кружку, – налей вон воды из-под крана.

       После этого спирт разводится в нужной пропорции, каждый выпивает свою долю и закусывает.

– Хорошее у тебя сало, хлебное, –  с  видом знатока констатирует Осипенко.

– Ну да, полтавское – кивает  баталер, земляки угостили.

– А до вокзала  отсюда можно  как-нибудь поближе пройти?  – интересуется  Лука, разливая остатки спирта.

– А чего ж нельзя, –  ухмыляется старшина. Прям за моим складом, в заборе, лаз. А  за ним, скрозь деревья, тропка  до  железной дороги.   Оттуда  до вокзала минут десять.

– Ну, как, сходим? –  вопросительно смотрит Лука на Корунского с Осипенко. – Пока начальства нету.

– Отчего ж, – берут те свои стаканы, – непременно.

       Минут через пять, вытянувшись цепочкой, вся компания  направляется по зеленой тропинке в сторону виднеющейся за деревьями  железнодорожной  насыпи.

– Серый, а Серый – спрашивает у Корунского Алешин. – А отчего на складах и в баталерках  всегда одни хохлы?

– Хитрые  потому что, – цвиркает слюной Корунский.  – Вон и наш  боцман, – кивает на Осипенко. – Почти все сало умял.

– Да пошел ты, –  беззлобно огрызается тот. – Топай лучше быстрее, а то плетешься как вошь.

       На вокзал моряки попадают со стороны перрона  и с удовольствием глазеют по сторонам. А посмотреть есть на что.

       Прям напротив  центрального здания, на главном пути, отсвечивая на солнце новенькими вагонами, стоит  поезд «Архангельск-Москва», у которого суетятся  пассажиры.

       У одного из вагонов  слышен звон гитары,  смех и молодые голоса. Большая группа, судя по всему студенты, в стройотрядовских курточках, разукрашенных  взевозможными значками и надписями, готовится к посадке.

– Ты смотри, сколько девчат, –  переглядываются моряки и подходят ближе.

При их появлении, окруженный почитателями  патлатый гитарист  задорно ударяет по струнам

              Салага я-а, салага я-а,

              На гражданске был стилягою,

              А теперь зовусь салагаю!

орет он в сторону  моряков  и студенты радостно гогочут.

– Никак  он это про нас, а Серый? –  оборачивается    Осипенко к Корунскому.

– Эй ты, композитор, кончай эту лабуду! – басит  здоровенный Кондратьев и тяжело ворочает шеей.

              Чубчик мой ристакратический,

              Сбрит машинкой электрической,

              Туфли были мелажевые,

              Дали сапоги керзовые

надрывается  певец, а двое вихляющихся рядом парней тычут в моряков пальцами и  по очереди пьют  из бутылки.

       Мишка, выпиши ему, –  кивает  на патлатого Корунский.

       Кондратьев делает шаг вперед, гитара взлетает в воздух  и с треском насаживается на башку  поющего.

       -А-а-а!– орут студенты,  и завязывается драка.

       Через пару минут  трое из них валяются на платформе,  а остальные в панике бросаются к вагонам. Затем откуда-то возникает трель милицейского свистка,  из здания вокзала  выскакивает патруль и,  гремя сапогами, несется к вагону.

– Бей крупу!– вопит  Осипенко, размахивая намотанным на руку ремнем,  и  драка продолжается.  Сержант и два солдата -десантника  умело орудуют кулаками, но против шестерых моряков им приходится тяжко.

       В самый разгар потасовки, на перрон въезжает зеленый грузовик и    на платформу выпрыгивает еще десяток солдат в голубых беретах.

       Через пять минут  последнее бездыханное тело забрасывают в кузов,  и грузовик уезжает.

        -Ту-у-у!  – весело  гудит тепловоз, лязгают сцепки,  и  вагоны плавно катятся вдоль перрона.

         … Коротко просигналив, грузовик останавливается у металлических ворот, с расположенным рядом КПП, они откатываются в сторону  и машина въезжает на территорию части.

        Миновав пустынный плац, с расположенными по периметру казармами, грузовик  останавливается у трехэтажного кирпичного здания, с небольшим сквером перед ним,  и задержанных выгружают  из машины.

– Что ж вы суки, своих забираете, – шипит  длинному ефрейтору  Осипенко, и косится на того подбитым глазом.

– Ага, – а еще тельники носите, –  шепелявит опухшими губами Лука. – Курвы.

– Давай, давай, топай, – говорит кто-то из десантников, и всех заводят внутрь. Потом, в сопровождении двух сержантов, моряков  ведут  к дежурному по части.

– Тэ-экс,  – встает из-за стола перетянутый портупеей  офицер с красной повязкой на рукаве  и хмуро оглядывает задержанных.  – Так это вы на вокзале бузили?

– Нет, товарищ капитан, –  басит Корунский, в разорванной до пупа форменке. – Это студенты. Обзывали нас  и все такое.

– Документы, –  приказывает офицер и протягивает руку.

        Затем он садится за уставленный телефонами  стол  и рассматривает  военные билеты моряков.

– В/ч 53117 это где?

– В Северодвинске, – следует ответ.

– С корабля?

– Да нет, мы с лодки.

– А  тут как оказались?

– Приехали на базовые склады, за оборудованием.

– И с кем же?

– С  командиром группы и старшиной команды.

– Фамилия   командира? – откладывает в сторону военные билеты капитан.

        Корунский называет, и  дежурный записывает ее  в блокнот.