Игры Немезиды

– Лучше такой план, чем никакой, – отозвался Амос и прикладом выбил окно.

Выстрелы зазвучали прежде, чем он перевернул винтовку. Они слились в общий вой, где-то закричали, но Эрик с Клариссой были уже на борту, Алекс с Наоми – где-то в космосе, а Лидия умерла, и ей уже ничего не грозило. «Почти не о чем беспокоиться», – подумал Амос. Парень рядом издал невнятный боевой клич. Амос прицелился, выдохнул, нажал. Отдача ударила в плечо, и один из слепящих огней погас. Тут же кто-то угодил во второй. Один из пинкуотерских отвел руку, готовясь к броску, и Амос прострелил ему бедро. Едва тот упал, рванула граната, и сквозь струи дождя стало расползаться облако слезоточивого газа.

Кто-то – судя по голосу, Батч – заорал: «Гоните их!» – Амос же присел и прищурился на «Чан Хао». Цивильные почти все погрузились, Стокс последний, машет руками, кричит, подгоняя. Громыхнуло, во всех окнах выбило стекла. Взрывная волна ткнулась в грудь – как лошадь копытом ударила. Амос встал, выглянул в окно и выстрелил ближайшему противнику в лицо. Снаружи низко зарокотало, дульная вспышка сверкнула ярче уцелевших светодиодок. В стене появились дыры, сквозь них под соборные своды ангара брызнул свет.

– Можно отходить! – выкрикнул мальчишка в платке.

– Приятно слышать.

Амос начал отступать, стреляя в окно. Через полсекунды мальчишка догнал его. Остальные либо заметили их движение, либо сами додумались. Двое уже поднимались по лесенке, стреляя на ходу. Никто сейчас никуда не целился, задача была сдержать врага и дать остальным подняться на борт. У Амоса кончились патроны. Он выронил винтовку и бегом припустил к лестнице, прижав к уху терминал.

– Как там? – выкрикнул он.

«Ты умница, – прокричала в ответ Кларисса. – На предстартовой вылезла ошибка. Потеряли бы маневровый».

– А теперь потеряем?

«Не думаю».

– Хорошо.

Он остановился под лестницей. Мальчишка в платке отстал на шаг и скрючился, перезаряжая винтовку. Когда новый магазин встал на место, Амос вырвал оружие у него из руки и кивнул на лестницу. Парень благодарно качнул головой и, пригибаясь, пронесся вверх по ступеням. В окнах плясали тени, боковая дверь вылетела, в нее ворвались трое. Этих Амос скосил. Теперь по лестнице поднимались полдюжины людей Эрика – некоторые еще отстреливались на ходу. Кто-то из них Батч! – на четвертой ступени сорвалась. Кровь залила ей плечо и шею сбоку. Амос, не опуская винтовки, решетя пулями стены, встал перед ней на колени.

– Давай, – сказал он, – пора валить.

– Думаю, не выйдет, – ответила Батч.

Амос вздохнул и, запихнув терминал в карман, ухватил ее за ворот освободившейся рукой. Он бежал к лестнице под треск собственной винтовки. Женщина визжала и билась. Что-то взорвалось – Амос не стал задерживаться и выяснять что. У люка он протолкнул Батч внутрь, выпустил остаток патронов и ударил по кнопке закрытия шлюза.

Вокруг толпились люди Эрика и домашние слуги. Амос был весь в крови. Он полагал, что вся кровь чужая, но стопроцентной уверенности не испытывал. Случалось, что в горячке он не замечал таких пустяков, как пулевое ранение. Опустив Батч на палубу, Амос достал терминал.

– Порядок, теперь можно.

«Наш взлет сожжет всех, кто там есть», – отозвался Эрик.

– Нам какое дело?

«Никакого…»

Взревел, оживая, двигатель.

– Ложись, – выкрикнул Амос. – В амортизаторы не успеть. Всем на пол! Пусть тяжесть распределяется на все тело!

Он тоже лег рядом с Батч. Та смотрела на него, в глазах стояла боль – или гнев. Женщина молчала, он тоже. Голос Эрика разнесся по кораблю, приказывая всем держаться, и тут же Амос стал намного тяжелее, чем секунду назад. По палубе прошел низкий лязг – «Чан Хао», взлетая, проламывал крышу ангара. Корабль задребезжал, просел и снова пошел вверх. Палуба вдавилась в спину. Если предстоят резкие повороты, по меньшей мере дюжину человек сметет в груду в одном углу, там, где палуба сходится со стеной.

Ожил экран над управлением механикой: облака и дождь обрушивались на носовые камеры – корабль поднимался. Блеснула молния, раскатился гром. Амосу не помнилось случаев, когда выход на стандартную орбиту требовал бы трех или четырех g, да и в любом случае в амортизаторе перегрузка переносится намного легче. Челюсть ныла, он напрягал руки и ноги, чтобы не отключиться. Остальные забыли об этом способе, а скорее не знали. Многие, должно быть, впервые покидали колодец.

Долгое время спустя дождь и облака на экране поредели. Молнии остались позади. На равномерно сером небе проступили первые звезды. Амос восторженно расхохотался, но никто не поддержал его радости. Оглянувшись, он убедился, что единственный остался в сознании, и, откинувшись на палубу, стал ждать невесомости при выходе на орбиту.