Игры Немезиды

Слово «семья» на дальних кораблях использовалось большей частью в переносном смысле. Иногда и впрямь попадались кровные родственники, но почти всегда это были астеры. На военной службе и в корпорациях изредка встречались женатые пары и уж совсем редко – с ребенком. Случались двоюродные братья и сестры. Впрочем, гораздо чаще слова о семье выражали потребность в дружбе, в близости, в человеческом контакте, вписанную так глубоко в гены, что без нее человек чувствовал себя не вполне человеком. Слово «семья» было высокопарным именованием товарищества, синонимом верности, значившим много больше своего исходного значения. В воспоминаниях Алекса настоящая семья – кровная родня – выглядела как люди, которые сами не понимают, как так получилось, что они числятся по одному адресу. Пока были живы родители, Алекс их любил, да и сейчас любил память о них. Кузены всегда радовались его приезду, Алекс с удовольствием пользовался их гостеприимством. Увидев Бобби с братом и ощутив их глубинное, непреодолимое несходство, он что-то до конца понял.

Мать может любить дочь больше жизни, как в сказке, – или ненавидеть ее всей душой. Бывает то и другое одновременно. Сестра с братом могут дружить или ссориться, а могут разойтись в неуютном равнодушии.

И если кровное родство так разнообразно, может, слово «семья» изначально было лишь метафорой.

Алекс думал об этом, подходя к норе Минь. Ее приемные сыновья и дочь оказались дома, обедали лапшой с рыбой, и все они встретили гостя как своего, словно его ранения их заботили, словно им было не все равно. Алекс посидел за общим столом, легко и шутливо припоминая нападение и его последствия, хотя ему больше всего хотелось, как только позволит этикет, забиться под каким-нибудь предлогом в отведенную ему комнату.

Его ожидало сообщение с «Роси». От Холдена. При виде знакомых голубых глаз и нечесаных каштановых волос Алекс странно взволновался – как будто часть его уже вернулась на «Росинант» и удивлялась, что он не весь там.

«Алекс, привет. Надеюсь, у тебя там все хорошо, и у Бобби тоже».

– Да, – ответил записи пилот, – забавно, что ты спросил.

«Слушай, я занялся тем делом с пропавшими кораблями.

И есть у меня подозрения насчет Венгрии-четыреста тридцать четыре. Ты не мог бы как-нибудь разжиться кораблем? Если надо, плати за аренду с моего счета. Хорошо бы ты поискал, не прячется ли там судно под названием „Пау Кант“. Спецификацию и опознавательный код прилагаю».

Алекс поставил запись на паузу. По загривку у него бегали мурашки. Пропавшие корабли преследовали его весь день, и от этого становилось не по себе. Он, потирая подбородок, дослушал сообщение Холдена. В нем оказалось куда меньше информации, чем хотелось бы. «Пау Кант» не числился марсианским кораблем – о его принадлежности вообще не было данных. Установив ручной терминал на запись, Алекс проверил, как выглядит на экране. Пальцами причесал волосы и начал запись:

– Привет, капитан. Сведения по «Пау Канту» получил. Нельзя ли собрать еще информации по нему? Я тут вляпался во что-то несколько странное…

Он описал случившееся с ним и Бобби, приуменьшая опасность и свою тревогу. Не хотелось пугать Холдена, когда тот не в силах помочь. Пилот не упомянул о подозрениях Бобби и Авасаралы – только заметил, что его появление явно спутало карты бандитам. Может, у Алекса начиналась паранойя, но ему казалось, что передавать такие сведения без двойной шифровки означает напрашиваться на неприятности. Он все же спросил, какие еще корабли пропали и не прослеживается ли их связь с Марсом.

Не исключено, что то, чем занимался Холден, было всего лишь совпадением. Может, между «Пау Кантом» и пропавшими марсианскими кораблями отсутствовала какая-либо связь. Но Алекс бы гроша на это не поставил.

Он посмотрел еще, нет ли вестей от Амоса и Наоми, и несколько огорчился, не найдя их. Потом записал каждому по сообщению и отослал.

В большой комнате звенели детские голоса, три беседы велись одновременно, и каждый говорящий старался перекричать остальных. Алекс, не обращая внимания на шум, вышел в местную директорию и стал искать знакомые имена. Знакомые по военной службе. Таких были десятки. Мариан Костлоу, Ханну Метцингер, Аарон Ху. Он искал в директории старых друзей, знакомых, врагов – всех, кто был еще на Марсе, не ушел со флота, кто мог вспомнить его хотя бы настолько, чтобы согласиться выпить вместе с ним пива и поболтать.

К вечеру он нашел троих и каждому отправил сообщение, а потом запросил связь с Бобби. Через несколько секунд та появилась на экране. Вместо больничного халата на ней была рубашка с зеленым воротом, а вымытые волосы она заплела в косу.

«Алекс, – начала она, – не сердись на моего братца. Намерения у него добрые, но сам он тот еще хрен».

– У каждого есть родственники, – отмахнулся Алекс. – Чем все кончилось? Ты сейчас у него или у себя?

«Ни то, ни другое, – ответила Бобби. – Мне пришлось нанять уборщиков – отмыть пол от крови, и еще я заказала основательную проверку охранной системы, чтобы понять, как эти типы вошли».