Игры Немезиды

– Рона? Не запросить ли для начала капитана? – предложил Моррис.

Он не отводил взгляда от затылка Конечека, что говорило о том, что дело он знает, – отметил Амос и отложил эту информацию на потом.

– Капитан не отвечает, – сказала Рона, конвоирша. Голос ее звучал сдавленно – она зажимала в себе панику. Остальные промолчали так, что Амос догадался: этого они не знали. – Идем к лестнице. Моррис, ты впереди, потом заключенные, я и Салли. Вам придется идти последним, сэр.

– Я с ними, – сказал Амос.

– Не доверяешь мне подружку? – проворчал Конечек.

– А то ж, – ухмыльнулся Амос.

– Двигаемся, – приказала Рона, – пока не пошли вторичные толчки.

Любопытная штука – страх. Амос видел его в каждом охраннике, хоть и не взялся бы сказать как. Может, страх проявлялся в том, как Моррис оглядывался через плечо. Или как Рона с Салливаном шли в ногу, словно шифруя тайный сговор в длине шагов. Персик выглядела сосредоточенной и пустой, но она всегда была такой. Шедший слева от Амоса Конечек выпятил бороду и всеми силами строил из себя злодея – это могло показаться смешным, если не знать, что его нервная система перестроена для насилия. Такие парни всю жизнь живут в страхе, пока их не растопчут в лепешку. Про себя Амос не мог сказать наверняка, боится он или нет. Не знал, как это понять. Еще он не знал, будут ли новые удары, но тут от него ничего не зависело.

Вокруг разваливалась тюрьма. По стенам бежали трещины – как если бы пол приподняли на несколько сантиметров, а затем вернули на место. Из каких-то труб струилась вода. Аварийная сеть работала, но кое-где лампочки погасли, оставив темные пятна. Даже если бы: лифты не отказали, Амос не стал бы на них полагаться. Годы на корабле, кроме всего прочего, научили его определять состояние целого по мелочам. Если бы эта тюрьма крутилась на орбите, Амос спал бы в скафандре, чтобы избежать неприятных сюрпризов, таких как проснуться без воздуха, например.

– А ну брось свистеть, – резко велел ему Конечек.

– А я свистел? – удивился Амос.

– Свистел, – сказала Кларисса, баюкая поврежденную руку.

– Угу. – Амос опять засвистел, уже нарочно.

– Кончай, я сказал, – зарычал Конечек.

– Ага, – дружелюбно кивнул ему Амос, – ты и вправду сказал.

– Заключенным не разговаривать, – рявкнула сзади Рона, – а гостя убедительно прошу заткнуться на хрен.

Амос уголком глаза наблюдал за Конечеком. Пожалуй, биться об заклад рано, но, наверное, сорок-шестьдесят из ста, что одному из них придется убить другого. Не сейчас, но еще до того, как все кончится. Амос надеялся на оставшиеся сорок процентов.

По полу прошла дрожь – как будто заработал плохо отрегулированный маневровый двигатель. В янтарном свете лампочки снежинками закружилась пыль. Моррис буркнул что-то нецензурное.

– Вторичный толчок, – сказала Рона. – Это просто вторичный толчок.

– Не исключено, – согласилась Кларисса. – Возможно, докатилась ударная волна из Африки. Не помню, с какой скоростью такие волны проходят через мантию.

Какая, на хрен, Африка, – сказал Конечек. – Мы бы не почувствовали.

– Волна после взрыва электростанции в Галвестоне регистрировалась даже на третьем прохождении вокруг планеты, – сказала Кларисса.

– Ого, а шлюшка-то – профессор истории.

– Заключенным не разговаривать! – крикнула Рона. Голос у нее срывался.

За поворотом светилась зеленым огоньком картинка с толстоногим человечком, поднимающимся по ступеням. Амос задумался, сколько еще народу заперто на этом уровне и ждет спасения. И сколько уже тащатся наверх по лестнице. Охранники помалкивали, но Амос бы поручился, что немало людей прямо сейчас брали судьбу в свои руки.

Моррис остановился у двери на лестницу. Красный сигнал на встроенном рядом дисплее показывал, что замок заперт, пока он не провел над ним ручным терминалом и не набрал пароль. Сигнал сменился зеленым, и дверь отъехала в сторону. «Конечно, тюремные замки должны быть запитаны на аварийную цепь», – сообразил Амос. И задумался, сколько еще дверей окажется на замке.

В коридор хлынул оползень из мокрой грязи с камнями, кусками бетона и арматуры. Моррис с воплем отскочил и упал наземь, вцепившись себе в бедро. Штаны у него порвались, и Амос увидел между пальцами темную влагу. Кровь.

– Моррис, – позвала Рона, – доложись!

– Придется накладывать швы.

– Пройду вперед, гляну, – сказал Амос, опустив «так что, пожалуйста, не стреляйте».

Щебень, смешанный с землей, лежал так густо, что ступени под ним даже не угадывались. Откуда течет вода, Амос не знал, но, судя по запаху, она была чистой. Значит, возможно, питьевой. Еще один толчок сдвинул пару камней и кусок бетона величиной с голову.

Салливан без умолку сыпал ругательствами: в них слышалась не столько злость, сколько первые симптомы паники. Амос покачал головой.

– Здесь никто не пройдет, – сказал он. – Тут землекопному меху работы на несколько месяцев. Надо искать другую дорогу.

– Какую на хрен другую? – обернулась к нему Рона. – Это запасный выход. Вот именно здесь.

– Персик?

Голос Клариссы прозвучал спокойно, только немного невнятно.