Игры Немезиды

Амос слышал голоса вокруг. За каждым их шагом наблюдали. Но никто не попытался остановить бродяг с винтовками, у которых на первый взгляд не было другого добра. Во всех домах по дороге нижние этажи оказались разбиты беспощадной волной, содержимое лавок, квартир и контор вынесло на улицу. Кое–где пострадали и вторые этажи, кое–где уцелели. Выше город казался почти нетронутым. Амос подобрал сравнение: здоровый на вид парень с открытым переломом и гангреной ступни.

— Что тебя рассмешило? — спросила Кларисса.

— Ничего, — ответил Амос, — просто задумался.

Экогород остался прежним. Он высился над руинами, над заваленными улицами так же, как раньше над прибранными кварталами. По–видимому, питавший огромное здание реактор еще действовал, потому что в половине окон горел свет. Если прикрыть ладонью нижнюю часть картины, можно было принять пепел за снег, а все в целом — за самое неудачное в истории Рождество.

Они побрели к нижнему уровню. Ледяная грязь насквозь промочила ноги до колен. Лампы и следы подошв указывали, где прежде стояли люди, но сейчас охраны не было. По крайней мере, на виду.

— А если твой друг не здесь? — спросила Кларисса, когда Амос вдавил кнопку лифта.

— Придумаем что–нибудь другое.

— Есть идеи?

— Пока нет.

Он основательно удивился, когда дверь открылась. Он думал, что потоп уничтожил механизм. Впрочем, лифт еще мог застрять на полдороге, оставив их умирать в кабине. Когда Амос нажал кнопку клубного этажа, экран, щелкнув, ожил. На гостей презрительно взглянула круглолицая женщина со шрамом на верхней губе.

«Какого хрена?»

— Я Амос. Друг Эрика.

«Проходи мимо, не подаем».

— А мы и не просим, — ответил Амос. — У меня разговор насчет работы.

«Работы тоже нет».

Амос улыбнулся.

— Новенькая, Батч[21]? Работа есть у меня. Я хочу предложить ее Эрику. Сейчас ты пойдешь и доложишь ему, что какой-то псих в лифте добивается разговора, он спросит, кто такой, ты скажешь, что парень назвал себя Амосом, и Эрик постарается скрыть удивление и велит тебе впустить, и…

«Бога ради, — Амос узнал донесшийся издалека голос Эрика. — Впусти его, не то он всех тут заговорит».

Женщина на экране насупилась, затем ее лицо сменилось синей табличкой меню, и кабина поехала вверх.

— Удачно, что он здесь, — заметил Амос.

Кабинет Эрика с прошлого раза не изменился — тот же экран на стене показывал вид на океан, тот же резиновый шар стоял вместо кресла. На столе по–прежнему стояли панели и мониторы. Даже сам Эрик не изменился. Скорее даже, принарядился. Все менял контекст. Океан на экране был серо–белым, а наряд Эрика выглядел маскарадным.

Женщина, разговаривавшая с Амосом, и еще четверо вооруженных до зубов громил, профессионально удерживавших палец на спусковой скобе, проводили гостей от лифта и вышли, закрыв дверь. При охране Эрик не начинал разговора, и только сжимающийся и разжимающийся кулачок высохшей руки выдавал его нервозность.

— Ну, Амос, не ожидал увидеть тебя таким живым.

— Ты и сам не похож на покойника.

— Как мне помнится, прощаясь, ты обещал не возвращаться в мой город. Я же сказал — сезон открыт.

— Погодите, — вмешалась Кларисса. — Он обещал убить тебя, если вернешься?

— Нет, — поправил Амос, — он намекнул, что тогда меня убьют его подчиненные.

Девушка вздернула бровь.

— Это, конечно, другое дело.

— Если речь о старике, я не проверял, выкарабкался ли он. Договаривались, что ему оставят дом, и я это выполнил. Насчет большего — у меня были другие заботы.

— А у меня нет причин тебя беспокоить, — сказал Амос. — Я просто решил, что, раз все так изменилось, старые правила больше не работают.

Эрик, хромая, прошелся вдоль стены с экраном. На нем кружили чайки, черные на бесцветном небе. По прошлому разу Амос помнил здания на первом плане. Те, что находились ближе, в большинстве остались на месте. Дальше, к океану, все обкорнало.

— Я был здесь, когда все случилось, — сказал Эрик. — Эта волна — не волна, понимаешь? Не просто цунами. Весь океан будто подобрался и пополз на берег. Тех районов, которыми я правил, больше просто нет.

— Я сам ничего не видел, — признался Амос. — Но хватило новостей и того, что осталось после.

— Где ты был?

— В Вифлееме, — сказала Кларисса.

Эрик обернулся к ним. На его лице не было ни гнева, ни страха, ни даже усталости. Амос решил, что это хорошо.

— Ты, значит, на юг тогда направился. Плохо там?

— Не в том Вифлееме, — объяснил Амос. — В другом, который в Северной Каролине.

— Это где «Яма», ну, тюрьма… — Кларисса, прежде чем заговорить, подняла руку как школьница. И через секунду добавила: — Была.

Эрик моргнул и облокотился о стол.

— Это там, куда попал третий удар?

— Да, рядом, — сказал Амос. — Текила, что ты мне подарил, пропала вместе с отелем, так обидно…

— Ясно. Почему же вы еще живы?

— Привычка, — бодро пояснил Амос. — Однако тут такое дело. У меня есть работа. Вернее, у Персика есть работа, и я за нее взялся. Помощь бы нам не помешала.

— Что за работа? — спросил Эрик.

Заговорив о деле, он стал резким и сосредоточенным. Словно проснулся. Амос, повернувшись к Клариссе, махнул ей — мол, давай. Она обхватила себя ручками–прутиками.