Игры невидимок

– Не стоит объявлять всем вокруг, что здесь кто-то ночует. Мало ли кто заглянет на огонек. – Сульг переставил тележку поближе к пригорку, решив устроиться на ночлег под сосной, потом вышел на дорогу и прислушался. Стояла тишина, лишь вдалеке пересвистывались ночные птицы.

Он вернулся к месту ночлега.

– Никого нет? – спросила Румита напряженным голосом.

– Упырей пока нет, если тебя это интересует, – ответил Сульг. Девушка сердито дернула плечом. – Может, попозже подойдут, кто их знает? Будем ждать.

– А виры?

– Почему они должны оказаться именно здесь, а не где-нибудь в другом месте? – резонно поинтересовался норлок. – Все, избавь меня от болтовни.

Он взял плащ, бросил на землю под деревом, положил рядом меч и расстегнул перевязь с ножнами невидимого клинка.

Девушка беспокойно топталась неподалеку, явно собираясь с духом, чтобы сказать что-то.

– Ну что еще? – с досадой спросил норлок. – Иди спать, гадалка Румита.

Из темноты послышалось несколько вздохов. Сульг тоже вздохнул.

– Послушай, – сказал он. – Ты, конечно, очень привлекательна… но я тебя уверяю, далеко не все мужчины, оказавшись с девушкой в лесу, мечтают… э… гм… немедленно залезть ей под юбки. Так что можешь спать совершенно спокойно.

– О! – с возмущением воскликнула Румита. – Ты умеешь читать чужие мысли!

– Твои мысли у тебя на лице, – пояснил Сульг. – А норлоки видят в темноте. Ясно? А теперь сделай одолжение, засни наконец. И положи рядом свой посох – пригодится, если упыри нагрянут.

Он лег на спину и заложил руки за голову.

Темное бескрайнее небо расстилалось над землей, мерная звездами. На западе широко раскинул крылья Серебряный Дракон, возле его правой лапы свернулась клубком Небесная Лисица, покровительница торгового люда. В севернойl части небосвода уже поднимались Стерегущие: семь ярких звезд – Души Воинов, как называли их кадгарцы – и, пересекая весь небесный свод, сверкающей серебряной полосой тянулась Река Эльфов, из которой на самом краю неба пил воду Единорог, охраняющий Доршату. Знакомая звезда, запутавшись в густых сосновых лапах, мигнула волчьим глазом норлока, и Сульг улыбнулся в ответ.

Рутис, юный слуга шагрита Белого Дворца, стоял за креслом своего господина и не сводил горящих глаз с седобородого певца: Морир Серебряный, исполнитель исторических баллад, как раз вел неторопливый рассказ о Кадгарской битве, где прославился шагрит Закиф. Певучим звучным голосом Морир живописал картину сражений, а его длинные смуглые пальцы проворно перебирали струны лютни, заставляя инструмент то плакать, то смеяться. Шелестели листья над головой, звонко перекликались пичуги в ветвях деревьев, дамы в ярких нарядах, присев на стулья, расставленные на лужайке, лакомились фруктами и изящно прихлебывали из полупрозрачных фарфоровых чашек чай из апельсиновых цветов. Чтобы угодить дамам, Морир завел длинную любовную балладу о том, как император Берегов Восточного Ветра полюбил юную принцессу из страны Крин-Сей, предназначенную в жены его сыну. Юная принцесса тоже полюбила могущественного владыку, но, будучи супругой другого, хранила мужу верность и вскоре зачахла от несчастной любви. Печальная история растрогала дам, а чувствительная Кристалл, белокурая и пухленькая, даже приложила к глазам платочек. Сын кадгарского повелителя, слушая балладу, самодовольно подкручивал ус, не сводя томного взгляда с Кристалл. Начальник Дворцовой гвардии Лоринг хранил на лице невозмутимое выражение, делая вид, что не замечает укоризненных взглядов, которые украдкой бросали на него придворные дамы.

Рутиса любовная баллада нисколько не заинтересовала. Он с удовольствием послушал бы еще одну песню о сражениях или о героическом прошлом своего господина, но мнением юного слуги никто не интересовался: придворные, собравшиеся в саду, чтобы послушать знаменитого певца, обращали на прислугу не больше внимания, чем на мух. круживших над блюдом поздней осенней клубники, посыпанной колотым розовым сахаром.

Морир закончил петь, с достоинством поклонился и убрал лютню в бархатный мешок. Возможно, позже господа вновь пожелают насладиться его искусством, а пока что вниманием общества завладели три жонглера, один из которых умел замечательно подражать голосам животных и птиц и уже успел рассмешить дам, мастерски изобразив крик осла.

Старый шагрит, утомившийся от шума и суеты комедиантов, тяжело поднялся и направился в свои покои. Рутис тотчас поспешил следом, прихватив накидку из шкуры горной кошки, в которую любил кутать зябнущие ноги Закиф.