Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2

К тому же капитулировала не одна церковь. Государство следовало за ней или опережало ее, смотря по обстоятельствам. В 1601 г. по условиям Лионского договора Генрих IV присоединил к королевству Французскому области Бюже, Брес и Жекс, силой отобранные у герцога Савойского. Эти небольшие области располагали своими привилегиями, своими обычаями, в частности в том, что касалось рент, процента и ростовщичества. Правительство монархии, присоединившее эти области к зоне компетенции дижонского парламента, стремилось ввести там свои собственные правила. Отсюда и сокращение с самого начала до'/1б доли (denier 16)ставок ренты, до того находившихся на уровне '/12 (8,3 %). Затем в 1629 г. были возбуждены и завершились обвинительными приговорами судебные преследования против ростовщиков. «Сей розыск нагнал страху, люди не смели более заключать договоры о рентах», но 22 марта 1642 г. постановлением короля в Королевском совете был восстановлен старинный обычай времен герцогов Савойских, а именно право · «оговаривать подлежащие истребованию проценты», как то принято в соседних иностранных провинциях, «где имеют хождение рентные обязательства с такими оговорками»367.

По мере того как шло время, возражения исчезали. В 1771 г. один толковый наблюдатель откровенно задавался вопросом, «не оказались ли бы ломбард и ссудная касса для Франции весьма полезными и самым действенным средством пресечь вопиющее ростовщичество, каковое разоряет стольких частных лиц». Накануне Революции Себастьен Мерсье отмечал в Париже ростовщические операции нотариусов, обогащавшихся особенно быстро, и роль «ссужающих» ("avanceurs"),этих ростовщиков, ссужавших деньги под недельные проценты и бывших в конечном счете добрыми гениями бедноты, потому что государство с его многочисленными займами мобилизовывало возможности кредита к своей выгоде 368. В Англии палата лордов 30 мая 1786 г. отвергла билль, который все же был представлен на ее рассмотрение и «коего цель была разрешить предоставлять кредит под процент, доходящий до 25, лицам, ссужающим деньги под залог к великому ущербу для народа»369.

==575

"° Carri`ere C. Pr^et `a int'er^et et fid'elit'e religieuse,p. 114. "' Pinto I., de. Op. cit.,p. 213—214.

Однако в этот период, во второй половине XVIII в., страница была перевернута окончательно. Закоснелые богословы еще могли пылать негодованием. Но между ростовщичеством и передачей денег «внаем» было проведено различие. Жан-Батист Ру, богатый и почтенный марсельский купец, писал 29 декабря 1798 г. своему сыну: «Я, как и Вы, полагаю, что закон о беспроцентном займе применим лишь к займу, предоставляемому кому-то, кто берет взаймы из нужды, и не может прилагаться к негоцианту, каковой заключает заем, дабы создавать прибыльные предприятия и осуществлять доходные спекуляции»370. Но еще четвертью столетия раньше португальский финансист Исаак де Пинто заявил без околичностей (1771 г.): «Процент на деньги полезен и необходим всем; ростовщичество же разорительно и ужасно. Смешивать сии два предмета — все равно что кому-нибудь возжелать запретить использование благодатного огня, ибо он обжигает и пожирает тех, кто слишком к нему приближается»

РАВНОЗНАЧНО ЛИ ПУРИТАНСТВО КАПИТАЛИЗМУ?

372

Renaudet A. Dante humaniste.1952, p. 255—256.

Отношение церкви к ростовщичеству занимает свое место в медленной эволюции религиозного мышления. То, что совершилось, было в конечном счете разрывом, разрывом, каких было множество. Предпринятое II Ватиканским собором приспособление церкви к современности (aggiornamento)наверняка было не первым в долгой ее истории. По мнению Огюстена Реноде, сама «Сумма теологии» св. Фомы Аквинского была своего рода первой попыткой обновления, и попыткой удачной 372. Гуманизм тоже, по-своему, представлял некое обновление —не более, не менее, как систематическое и глобальное оживление в сердце западной цивилизации всего греко-латинского наследия. И мы еще живем при этом возрождении.

Что, наконец, сказать о разрыве, связанном с Реформацией? Благоприятствовала ли она подъему капитализма, освободившегося от своих тревог, от своего раскаяния, словом — от своей нечистой совести? В общем именно таков был тезис Макса Вебера, изложенный в небольшой книге «Протестантская этика и дух капитализма», опубликованной в 1904 г. Правда, после XVI в. отмечалась явная корреляция между странами, которые затронула Реформация, и зонами, в которых расцвел торговый, а позднее промышленный капитализм, принесший славу Амстердаму, которую затем затмит слава Лондона. Это не могло быть простым совпадением. Значит, Макс Вебер был прав?