Игры обмена

Во всяком случае, их возраст не мешал ярмаркам быть живым институтом, и институтом, который приспосабливался к обстоятельствам. Их роль заключалась в том, чтобы разрывать слишком узкий круг обычных обменов. Некая деревня в департаменте Мёз просила в 1800 г. об учреждении ярмарки, дабы заставить добираться до нее скобяной товар, которого ей недоставало²⁹⁵. Даже ярмарки во множестве скромных местечек, кажущиеся всего лишь союзом соседней деревни и городского ремесла, на самом деле ломали обычный круг обменов. Что же касается крупных ярмарок, то они мобилизовывали экономику обширных регионов. Порой весь Запад целиком встречался на них, пользуясь предоставленными вольностями и льготами, которые на короткое время снимали препятствие в виде многочисленных налогов и дорожных пошлин. С этого момента все способствовало тому, чтобы ярмарка стала из ряда вон выходящим сборищем. Государь, который очень рано стал прибирать к рукам эти определяющие сборища народа (король французский²⁹⁶, король английский, император), умножал число милостей, льгот, гарантий, привилегий. Тем не менее заметим мимоходом: ярмарки не были вольными в силу самого того факта, что они были ярмарками, ipso facto. И ни одна из них, даже ярмарка в Бокере, не жила в режиме совершенно свободного обмена. Например, о трех «королевских» ярмарках в Сомюре, каждая продолжительностью в три дня, один текст гласит, что от них «мало пользы, ибо они не вольные»²⁹⁷.

Франция 1841 г., еще усеянная ярмарками

_{По данным: Dictionnaire du commerce et des marchandises. 1841,I, p. 960 sq.}

Все ярмарки представляются как бы городами, эфемерными несомненно, но все-таки городами, хотя бы уже по числу участвовавших в них людей. Они периодически воздвигают свои декорации, а затем, по окончании праздника, снимаются с места. После месяца, двух или трех отсутствия они возникали снова. Следовательно, каждая из них имела свой ритм, свой календарь, свои «позывные», иные, чем у ее соседей. Впрочем, самой высокой частотой отличались не самые важные, а совсем простые ярмарки скота, или, как говорили, «скоромные ярмарки» (foires grasses). Сюлли-на-Луаре около Орлеана²⁹⁸, Понтиньи в Бретани, Сен-Клер и Бомон-де-Ломань имели каждый по восемь ярмарок в год²⁹⁹, Лектур в монтобанском фискальном округе — девять³⁰⁰, Ош — одиннадцать³⁰¹. «Скоромные ярмарки, кои собираются в Шенерае, большом местечке овернской Верхней Марки, знамениты количеством откормленных животных, что там продаются и большею частью пригоняются в Париж». Эти ярмарки происходили в первый вторник каждого месяца. Всего, следовательно, двенадцать ярмарок³⁰². Точно так же в городе Пюи «собирается двенадцать ярмарок в году, где продают всякого рода скотину, в особенности множество мулов и лошаков, много шкур, оптовые партии лангедокских сукон всех сортов изготовления, белые и рыжие овернские холсты, пёньку. нитки, шерсть, всякого рода вещества для сведения шерсти с кож»³⁰³. Мортен в Нормандии с его четырнадцатью ярмарками — принадлежал ли ему рекорд³⁰⁴? Не будем слишком поспешно ставить на эту очень хорошую лошадку…

Вполне очевидно, были ярмарки и ярмарки. Существовали ярмарки деревенские, вроде крохотной ярмарочки в Ла-Тосканелла неподалеку от Сиены, которая была всего лишь крупным шерстяным рынком: стоило только чуть затянувшейся зиме помешать крестьянам стричь своих овец, как это случилось в мае 1652 г., — и ярмарка была упразднена³⁰⁵.

Настоящими ярмарками были те, которым открывал свои ворота целый город. Тогда либо ярмарка затопляла все и становилась [сама] городом и даже более чем городом, либо же город бывал достаточно силен, чтобы удержать ярмарку на

Ежегодная ярмарка около Арнема. _{Эстамп П. де Хоха (1645–1708). Фото Фонда «Атлас ван Столк», Роттердам.}