Игры олигархов

Как все это от него сейчас далеко! Даже подмывает спросить: а со мной ли это, с нами ли это было? Но что делать, Вадик, прошлое возвращается только во сне! Произошла смена не только поколений, но и эпох: на твоих глазах и при твоем участии рухнула целая цивилизация! Посмотри на себя, каким ты стал, — ты ведь всегда себе нравился, не правда ли?

Сидеромов перевел взгляд со сцены на оконные стекла, в которых на фоне пепельного рассвета желтело его лицо. На Вадима смотрел усатый мужчина с большими, выпуклыми темными глазами. Сидеромов вынужден был признать взгляд этого человека несколько надменным. Впрочем, он-то знал, что потерявшее свои истинные краски отражение взирает на окружающий мир с явным преимуществом вполне обоснованно: не каждый рожден для того, чтобы переделать этот мир!

Чем облик неординарного человека, а в особенности великого, исторически значимого, отличается от миллионов других? Над этим вопросом Вадим не раз ломал голову, но так и не пришел к каким-то четким определениям. Может быть, тем, что люди называют красотой? Явно нет, достаточно понять то, что в разные эпохи, у разных народов, даже у разных слоев населения утверждаются совершенно разные представления о том, что в этой жизни красиво, а что нет. Ростом? Только не это! Как же тогда Наполеон? Ленин? Сталин? Нет, он же не утверждает, что все они или каждый из них осчастливили человечество; он имеет в виду только то, что это те, кто обладал огромной властью, решал судьбы стран и народов и, в общем-то, признан реформатором, — а это ли не высший уровень человеческой жизни? И вот, представьте, для таких деяний им не потребовалось ни двухметрового роста, ни медвежьей силы.

Вадим Ананьевич знал, что его собственный рост составляет один метр шестьдесят сантиметров. Недруги шептали, что и того меньше, но сам он этого никогда не чувствовал. Хотя, конечно, случались ситуации, когда некие высокомерные особы женского пола пытались обескуражить пылкого юношу незавидностью его вертикальных параметров.

Усы Сидеромов стал отпускать с юношества. Выбрать этот стиль внешности его заставило одно, может быть не всем заметное, обстоятельство. Он даже допускал, что для кого-то это, возможно, и не составило бы проблемы, но Вадиму всегда казалось, что присущий его лицу анатомический изыск способен вызвать иронию и даже досужие вымыслы. Бременем Сидеромова стала верхняя губа: она казалась Вадиму Ананьевичу чересчур крупной и мясистой.

К сожалению, усы не только сняли одну проблему, но и создали другую: некоторые фантазеры усматривали в его внешности сходство с Адольфом Гитлером. Впрочем, если Сидеромов хотел быть беспристрастным, то он и сам должен был сознаться в крайне далеком подобии одному из монстров уходящего тысячелетия.

Вадим услышал за окном шум и осторожно посмотрел через грязное, обремененное паутиной стекло. Оказалось, что это три бабы и мужик устроили на заводском дворе неуклюжие танцы. Московский директор узнал в тучной женщине в вохровской шинели Антонину Ремневу, недавно взятую на работу в заводскую охрану. Когда-то она работала на заводе медсестрой, потом допилась до того, что ее уволили, позже взяли уборщицей, потом от нее опять пришлось избавиться, теперь вот еще одна попытка, и, как видно, снова неудачная. А ведь было время, когда Тит Засыпной приводил Тоню к Вадиму в «уголок здоровья». Да, теперь от Ремневой остались руины.

Сидеромов признал и остальных плясунов: эти две алкоголички постоянно крутились возле Антонины, а мужичишка — да кто же не знал на Васильевском Митрофана Нетакова? Его тапки носили даже такие солидные люди, как Вадим Ананьевич. Знал, стервец, свое дело! А теперь-то, наверное, и подметку приклеить не сможет!

Сколько же людей сломало, раздавило, уничтожило за эти лихие годы? Но это все в основном слабаки, сильные духом личности, вроде Вадима, выживают и за собой еще сколько народу тянут! Вон у него-то обойма, — мало кто такой обузе позавидует!

Зуммер мобильной трубки вывел «первопрестольного» директора из неглубокой задумчивости.

— Сидеромов на связи. — Вадим произнес дежурную фразу неестественно низким голосом.

Окружение Сидеромова знало и втихомолку подсмеивалось над манерой своего лидера искусственно сгущать свой голос. Бывали, к сожалению, и досадные моменты, когда Вадим Ананьевич терял контроль над частотами своего тембра и давал весьма забавного петуха.