Игры олигархов

Немало сил и времени Сидеромов употребил на подготовку почвы на случай экстренной эвакуации из исстрадавшейся, но неугомонной России. Давали же первое время большевики возможность покинуть страну всем желающим, — с натужной уверенностью рассуждает Вадим Ананьевич. Значит, и новые, которые скоро придут, тоже оставят для оппозиции и паникеров какую-нибудь лазейку. Или этого не было? Или все было иначе? До чего все-таки темная штука история!

А западные ребята? Они не заморозят в один кошмарный день все его банковские счета и не опечатают всю его недвижимость? Вот это будет номер!

Как забавно получилось! Чуть больше десяти лет минуло с начала этой неоднозначной перестройки, всего лет пять — с момента настоящей раскрутки, а сколько за это время первопроходцев загадочных реформ стали «бывшими». Ну да, в полном смысле этого полузабытого большевистского слова! И этим еще недавно блистательным господам-товарищам приходится нынче, словно памятным всему миру невозвращенцам, рабски клянчить на чужбине политическое убежище, вид на жительство, гражданство или другой шанс на спасение от алчущего их греховной крови убогого и великого отечества.

Хотя ничто, казалось бы, не предвещает возвращения на российский трон вождя от коммунистов, именно это и тревожит Вадима. «Это — Россия», — повторяет он свою коронную фразу, вкладывая в нее, в общем-то, самые разные и даже, наверное, взаимоисключающие значения. При этом Сидеромов с улыбкой отмечает, что избранная им формула действительно подходит для любой ситуации.

— А мне-то не все ли равно, кто окажется у власти? — заканчивает свои прогнозы Вадим Ананьевич и признается себе в том, что он, пожалуй, что называется, по большому счету, не имеет серьезных возражений против однопартийного ренессанса.

От чрезмерных размышлений на политические темы Вадиму становится чудно и порой жутко. Вообще чувство безотчетного ужаса стало посещать Сидеромова за последние пару лет все чаще и назойливее. Каждый раз на похоронах очередного заметного человека, будь то банкир, депутат или журналист, Вадим примеряет эту прерванную судьбу к себе и понимает, что ему все неодолимее хочется куда-нибудь спрятаться и затаиться. Хотя если честно, то это, конечно, мнится лишь временной мерой, своеобразным отпуском из России. А когда он оклемается и даже соскучится по ежедневному страху смерти, то непременно всплывет на поверхность и обратит на себя всеобщее внимание. Он прекрасно научился это исполнять за прошедшие десять лет.

Конечно, Вадим постарается держаться на плаву до последних сил и даже сохранить свой довольно высокий по теперешним временам уровень. К тому же существует надежда, что вся эта нынешняя кутерьма не обернется гражданской войной, а с неизбежным, но допустимым ущербом перейдет в более созидательное и стабильное русло. Дай-то бог!

Сейчас для него главное — взять власть на заводе в свои руки. Как это, кстати, и было в недавнем прошлом, когда его нынешние конкуренты еще и думать не мечтали о ране директора.

Как только он вернет себе всю полноту власти (а он это сделает, не будь он Сидеромов!), то сразу, пусть не очень заметно, начнет зачистку оппозиции и перебежчиков, причем от последних станет избавляться с особенной тщательностью, чтобы эти продажные твари даже дорогу до заводских проходных забыли.

Глава 15. Новая семья

Когда они зашли в парадную, Олег услышал собачий лай и различил неприятный запах. Спустя несколько шагов Борис тяжело закашлялся, а закончив кашлять, стал издавать при дыхании сипение, похожее на храп спящего человека. Мальчик смотрел сбоку на своего брата и замечал, что тот не очень-то похож на отца: у Бориса, в отличие от Артура, лицо напоминало не квадрат, а прямоугольник. «Может, он мне и не брат вовсе? — мелькнуло в голове Олега. — А куда ведет? К каким-нибудь маньякам? Да нет, есть что-то от батяни, но такое неуловимое».

— Дверь открою, заходи — не бойся, — собаки не агрессивные. — Следов инструктировал младшего брата, вводя в замочную скважину массивный ригельный ключ. — Главное — дверь никогда не распахивай, а то они разбегутся по лестнице, потом лови их, как живодер. Давай!

Дверь отворилась. В щель мгновенно просунулись разномастные собачьи морды. Щенок дога мраморного окраса с разноцветными глазами ткнулся носом прямо в лицо Олегу. Рыжая кареглазая пушистая собака, похожая на лису, стала обнюхивать ботинки гостя, а бульдог с оторванной задней лапой захрюкал, как свинья.

— Назад! Нельзя! Никто вас не звал! — Борис начал вхождение в квартиру с правой ноги, которой отстранял от дверей наиболее напористых животных. — Потом пойдем гулять, позже. Да дайте же войти! Ну хуже беспризора!