Игры патриотов

– Про тридцать седьмой, может, ты и прав. А про людей… Не стоит думать, что простые люди могут на что-то повлиять. У них свои заботы. Да и враг наш себя открыто не показывает. Он, как хороший кукловод, из темноты своих марионеток за ниточки дёргает. Не поймёшь, кто есть кто, – Анатолий Петрович сделал большой глоток давно остывшего чая и встал. – Сказку про Кощея помнишь? Смерть его далеко запрятана. Головы и хвосты рубить бесполезно: новые вырастут… Нужно найти яйцо с иголкой… Но мне пора.

– Подождите, Анатолий Петрович. Как же мне теперь быть? Что я скажу людям, если я и сам запутался?

– Говори правду… Так, как ты её видишь. Кому-то в лесу надо быть волком, кому-то зайцем, а кому-то… – он замешкался, не находя нужного слова. – А тебе нужно быть таким как ты есть. Самим собой.

Генерал хотел что-то добавить, но передумал и вышел в прихожую. Там протянул руку выехавшему за ним Николаю.

– Тебе теперь посуду мыть. Ты бы позвонил супруге. Уверен, что она переживает. Мне кажется, она хорошая женщина.

– Хорошо, позвоню, – пообещал Николай и сразу вспомнил Настю.

Он давно уже понял, что относится к этой девушке не только как к помощнице. Может быть, именно это было причиной его раздражительности и несправедливого отношения к жене. «Да. У каждого своя правда», – подумал он, пожимая протянутую руку.

Глава 4

– Думаешь, все два года Настя сидела с прялкой у окошка и тебя ждала? Поверь мне – женщине: она не та девушка, которая будет, сложив ручки, ждать у моря погоды.

– Мама, но она же от меня не ушла.

Пожилая женщина в простом ситцевом халатике вишнёвого цвета и стоптанных синих тапочках хлопотала на маленькой кухне, надеясь вразумить своего сына.

– Это лишь значит, что за это время ей не подвернулся никто получше. Иначе она давно бы помахала тебе ручкой на прощание… Если честно, то я молила бога, чтобы так и случилось. Тогда она оставила бы тебя в покое. А ты в Германии нашёл бы себе хорошую жену, – по-матерински рассудила женщина. – Настя не та девушка, которая тебе нужна. А ты для неё чемодан без ручки…

– Ты просто ревнуешь, – Алексей не хотел спорить с матерью и примирительно обнял её за плечи. – Тебе было трудно воспитывать меня в одиночку. Но я давно вырос и тебе придётся меня делить с другой женщиной.

– Может, конечно, и ревную… Но не это главное. Мне очень хочется, чтобы хотя бы ты пожил в нормальной стране.

– Настя говорит, что мы живём в нормальной стране и скоро…

– Всю жизнь одно и то же! – взмахнув руками, с досадой в голосе прервала его мать. – «Потерпите еще немного и скоро будете жить лучше всех!» Мне уже седьмой десяток, но бросить работу я не могу, потому что нищенской пенсии не хватит даже на нормальную еду.

Настя уехала рано утром по предвыборным делам, и Лёша дома у матери ждал, когда она их закончит и приедет за ним.

Коротая время, он достал тяжёлые старые альбомы с фотографиями и с любопытством расспрашивал маму про людей, которые с настороженностью, почти не улыбаясь, смотрели на фотографа, застыв навсегда в уже давно не существующей чёрно-белой стране. Алексей попробовал представить себя в том времени, в толпе людей на какой-нибудь демонстрации с плакатом в руках, зовущим в светлое будущее, и не смог.

Требовательный перезвон в прихожей разогнал его фантазии. Алексей бросился открывать входную дверь. Приехала Настя. Он думал, что они пообедают все вместе, но девушка не хотела задерживаться. Она поздоровалась с мамой Алексея и сказала, что купила всё необходимое для поездки в их деревенский домик. Когда он был в Германии, Настя сделала там небольшой ремонт, и теперь ей не терпелось этим похвастаться.

– Вы лучше бы думали, как быстрее обратно в Германию вернуться, – устало произнесла обиженная мать. – Не дай бог, кто-нибудь захочет Лёше за прошлые дела отомстить. Все те люди как были у власти, так и остались.

– Мы как раз об этом собирались поговорить, – быстро сочинил оправдание Алексей, чтобы её успокоить.

Синий домик с тремя окошками будто бы стал меньше и врос в землю. А берёзки, которые они когда-то посадили с Настей около крыльца, наоборот, вымахали выше крыши и хвастались перед гостями нежными молочными стволами.

С обеих сторон от их домика, взамен старых покосившихся деревянных домов, появились роскошные коттеджи.

– Это москвичи, – сказала Настя, заметив, что он смотрит на новые дома. – Почти всю деревню выкупили под дачи. Река, лес, экология…

– А почему местные не строят?

– У местных денег нет.

Алексей обошёл их домик вокруг, но не заметил существенных перестроек.

– Строители весь фундамент поменяли, нижние бревна и полы, – пояснила Настя.

– Да-а-а… –  удивленно протянул Лёша. – А я бы даже не заметил.

– Это потому, что ты городской. Наверное, уверен, что булки на деревьях растут… – рассмеялась девушка.

– Точно! На хлебном дереве. А колбаса на колбасном.

Алексею было неважно, что Настя сделала с фундаментом, главное, что она была рядом. Он потянул её за талию к себе и хотел поцеловать, но она мягко отстранилась.

– На улице неприлично. Всё-таки деревня, – прошептала Настя.