Игры политиков

Долгая пора изгнания началась в 1979 году, когда лейбористы проиграли парламентские выборы после пребывания у власти в течение двух сроков. Британские профсоюзы, некогда самые влиятельные союзники партии, превратились в тяжелейшее бремя. «К началу семидесятых, —. писал Джеффри Уайткрофт в одном из номеров журнала «Атлантик» за 1996 год, — профсоюзы превратились в самодовольную и разрушительную силу… связь с ними сделалась для лейбористов политически неблагоприятной».

Но еще большую опасность представляли леваки. Лейбористская партия подпала под влияние группировок наподобие «Воинствующих», секты троцкистского толка, отстаивавшей общественную собственность и одностороннее ядерное разоружение. «Неспособность лейбористской партии избавиться от «Воинствующих» (которые сошли со сцены только в середине 1980-х), — пишет Лейборн, — привела к тому, что большинство избирателей начало видеть в ней силу, слишком опасную, чтобы возвратить ее к власти».

Искалеченные профсоюзами и поддержкой слева, лейбористы проиграли выборы 1978 года, набрав лишь 38 процентов голосов против 45, отданных за тори во главе с Маргарет Тэтчер. И это было всего лишь начало медленного сползания в политическое чистилище.

Далее профсоюзы и левые, так, словно им не хватало проигранных выборов, затеяли смену процедуры формирования партийной верхушки, что должно было позволить им укрепить контроль над партией. Цель была достигнута, но завоеванная власть и недемократические процедуры ее удержания привели почти к двадцати годам унизительных поражений. Система, принятая в 1981 году, давала профсоюзным боссам при выборе руководства партии 40 процентов голосов. Она также позволяла им голосовать по собственному усмотрению, не снисходя до того, чтобы поинтересоваться мнением рядовых членов. Еще 30 процентов передавалось руководителям местных организаций, которые также могли распоряжаться по своему усмотрению. Ну и оставшиеся 30 процентов — собственность парламентариев, которые хотя бы были избраны, то есть представляли не только себя.

Разминая мышцы, всесильные ныне левые проголосовали за партийную платформу, отстаивавшую одностороннее ядерное разоружение. На фоне популярной в народе войны, которую Тэтчер вела с Аргентиной за контроль над Фолклендскими островами, призывы лейбористов к разоружению привели многих к убеждению, что эта партия лишена ясного и сильного чувства патриотизма.

И когда в 1981 году во главе партии стал Майкл Фут, политик ярко выраженного левого толка, умеренные не выдержали. Четверо более или менее консервативных лейбористов — Рой Дженкинс, Дэвид Оуэн, Ширли Уильям и Билл Роджерс — откололись и в содружестве с небольшой либеральной партией учредили новую социал-демократическую партию. Вскоре к ним присоединились 29 парламентариев-лейбористов, и таким образом у избирателей, не поддерживавших тори, но и полагавших, что лейбористы ушли слишком далеко влево, появилась альтернатива.

Не задумываясь о последствиях исхода умеренных, профсоюзные боссы и леваки продолжали тащить лейбористскую партию на дно. Предвыборный «манифест» 1983 года — «новая надежда для Британии» — призывал к строительству социализма в экономике, одностороннему разоружению и безусловному доверию к профсоюзам. Депутат парламента Джералд Кауфман назвал его «самой длинной в истории предсмертной запиской».

И вот результат — всего 28 процентов голосов против 44, поданных за тори, — в сравнении с выборами 1979 года лейбористы потеряли почти половину избирательских симпатий. Каждый третий перешел под знамена вновь созданного альянса социал-демократов и либералов -— он получил 26 процентов, отстав, таким образом, от лейбористов всего на 2 пункта.

Удрученные поражением, лейбористы выбрали нового лидера, Нейла Киннока, провозгласившего центристский путь, который поможет вернуть поддержку избирателей. Однако ни профсоюзы, ни левые ничуть не переменились. Ибо они не желали меняться.

Едва Киннок приступил к своим новым обязанностям, как разразилась забастовка угольщиков (9 марта 1984 года), нанесшая сильный улар по его политике умеренности. Забастовка сопровождалась вспышками насилия, и тори использовали это, чтобы лишний раз ударить по лейбористской партии. На всеобщей конференции профсоюзов, состоявшейся в том же 1984 году, действующий председатель Артур Скаргилл получил безоговорочную поддержку, и все восприняли это как свидетельство радикальных устремлений всего профсоюзного движения, а равно лейбористской партии.

«Пытаясь каким-то образом справиться со сложившейся ситуацией, — пишет Лейборн, — Киннок демонстративно устранился от участия в забастовочном конфликте… и заявил, что будущее правительство лейбористов не связывает себя никакими обязательствами в части амнистии угольщиков, обвиненных в серьезных правонарушениях, чем настаивали профсоюзы». И все равно ему не удалось сгладить гнетущее впечатление, которое произвела на публику эта кровавая забастовка.