Игры политиков

В своей инаугурационной речи 4 марта 1861 года — Юг уже выходил из Союза штатов — вновь избранный президент почти не говорил об идеалах свободы. Более того, он отрицал, будто намерен предпринимать какие-либо действия в отношении рабов, подчеркивая, что «не собирается, прямо либо косвенно, вмешиваться в существование института рабовладения в тех штатах, где он существует».

Был ли он искренен в столь недвусмысленном заявлении? Историки на этот счет расходятся, но никто не отрицает того факта, что, переселившись в Белый дом, Линкольн более всего мучился проблемой сохранения Союза, все остальное отступило на второй план. Ему стало ясно, что предотвратить распад страны можно, только апеллируя к глубинным чувствам народа. «Страсти могут накаляться, — говорил он, — но они не должны разорвать объединяющие нас нити. Мистические струны памяти… еще зазвучат во славу Союза». Он призывал американцев остановиться и подумать о корнях назревавшего конфликта: «Перед тем, как рвать ткань нашего национального единства… разве не стоило бы в точности определить, чем это вызвано? Неужели вы отважитесь на такой шаг, пока есть еще возможность задуматься и понять, что иные хвори, от которых вы бежите, просто не существуют в действительности?»

Рассмотрев юридические аспекты проблемы, Линкольн обратился к более фундаментальным вещам. «Мы не можем разделиться в чисто физическом смысле. Не можем мы лишить друг друга частей тела, не в состоянии выстроить между собой непроходимую стену. Муж с женой могут развестись и направиться каждый своей дорогой, но различные части нашей страны лишены такой возможности».

Столкнувшись с угрозой Гражданской войны, Линкольн полностью посвятил себя задаче сохранения Союза — точно так же, как Черчилль и де Голль по прошествии лет полностью сосредоточатся на проблеме сохранения национального единства. Поначалу Линкольн страстно выступал против рабства как морального зла. Затем, продолжая осуждать это зло, заговорил о нуждах Союза. В инаугурационной речи, обращаясь к Югу с призывом не покидать Союз, он избегал даже упоминания о том, что привело нацию на грань Гражданской войны. И вот, взвалив на свои плечи бремя ответственности за страну в беспрецедентных условиях надвигающегося кровопролития, он сменил струны в четвертый, и последний, раз.

Понимая, что первейшая его как президента задача состоит в том, чтобы удержать в составе Союза пограничные рабовладельческие штаты — Кентукки, Миссури, Мэриленд и Делавэр, Линкольн был вынужден занять позиции, явно противоречившие его прежним установкам. Когда Джон Фремон, республиканский кандидат на выборах 1856 года, а ныне армейский генерал, распорядился освободить рабов в Миссури, Линкольн в самых резких выражениях отменил этот приказ. Неприятие рабства отступало перед высшей целью сохранения Союза.

Под конец первого года жестокой и кровопролитной войны Хорас Грили, редактор газеты, исповедовавшей республиканизм радикального толка, опубликовал в ней статью под названием «Мольба двадцати миллионов», в которой призывал Линкольна освободить рабов немедленно в августе 1862 года. В своем знаменитом ответном письме Линкольн четко расставил акценты. «Если бы мне удалось сохранить Союз, не освобождая ни единого раба, я бы так и сделал; если бы удалось сохранить его, кого-то освободив, а кого-то оставив на произвол судьбы, я бы так и сделал. Все мои действия в отношении рабства и цветного населения объясняются верой в то, что они помогут сохранить Союз; а если я от каких-то действий воздерживаюсь, то потому, что не считаю их полезными для сохранения Союза… С теми, кто готов пожертвовать Союзом ради сохранения рабства, я никогда не соглашусь. И с теми, кто готов пожертвовать Союзом ради уничтожения рабства, я не соглашусь никогда. Моя высшая цель в этой борьбе состоит в сохранении Союза, а не в том, чтобы сохранить либо уничтожить рабство».

Даже самое последовательное свое выступление против этого зла — историческую Прокламацию об эмансипации — Линкольн толковал не в терминах идеалов свободы и морали, но в плане военной необходимости.

Прежде всего ему необходимо было удержать Британию, чьи экономические интересы были тесно переплетены с хлопководческим хозяйством американского Юга, от официального признания Конфедерации. Понимая, что английские избиратели не потерпят выступления своего правительства на стороне рабовладения, Линкольн полагал необходимым прояснить основные причины войны.

Далее, он нуждался в чернокожих солдатах. По мере того как война становилась все более кровопролитной и с набором нового контингента в городах Севера начали возникать трудности, Линкольн в поисках живой силы обратил свои взгляды в сторону освобожденных рабов. Пожалуй, даже более того, он хотел подтолкнуть их томящихся в неволе братьев к бунту и подрыву сельскохозяйственной базы Юга, используя то обстоятельство, что белые хозяева оставили свои плантации на попечение рабов и ушли на войну.