Игры порочной крови

Том глянул в кабинет, оценивая обстановку и остался сторожить дверь снаружи. Сопровождающий Милдред тоже остался снаружи. В комнатке не было ничего кроме круглого столика и обступающего его подковой диванчика. Сели. Графиня Тони обернулась на дверь, за которой на время притихла музыка, заговорила:

— Я была очень расстроена, — она помолчала, — И вся эта ситуация. Когда Арван сказал мне. В общем я была не в себе, и…

Она продолжала что-то говорить, но с каждой секундой я недоумевала всё сильнее, и озиралась настороженно. Что-то было не так. Какое-то мутное чувство опасности подсказывало, что грядут неприятности. Оборвав на полуслове графиню, уверявшую, что во избежание скандалов нам надо подружиться. Собиралась уже встать, но вошел подавальщик с бутылкой вина, впустив снаружи какофонию звуков — музыканты заиграли с новой силой. Подозрительно глянула на него, пытаясь понять, в чем подвох.

Милдред я недооценила, и только когда ощутила болезненный укол над коленом, снова посмотрела на подлую графиню. Та улыбалась, зло, торжествующе. Я потянулась к ноге, выдергивая длинную полую иглу, сознание поплыло. Неловко смахнула со стола бокалы, разбившиеся с жалобным звоном. Распахнулась дверь, я видела. Как влетает в кабинет Том, точным ударом вырубив второго охранника. За ним тут же вбежал еще какой-то тип, сверкнула сталь. Мой сопровождающий не видел этого просверка, не ждал так скоро удара в спину, метнувшись к подавальщику, что вжимался в стену совсем близко от меня.

Потянулась к ускользающей магии, послала волну силы, просто выплеснув из себя часть резерва. Расточительно, но ни на что больше я не была сейчас способна. Дала Тому шанс, на нож он всё-таки напоролся, но его противнику досталось больше. Оба затихли раскиданные к стенам. Рядом пискнула Милдред, с трудом сфокусировалась на ней, собираясь послать подлую дрянь к праотцам, но не успела. Выпущенный из внимания подавальщик защелкнул на моём запястье браслет. Магию как отрезало. Внутренности скрутило болью. Но через вату накатывающего беспамятства услышала испуганно-визгливое:

— Эй, что вы делаете?

Отключилась. Дальше были мгновения, когда сквозь пелену, окутавшую разум пробивались какие-то события. Уже потом я сообразила, что именно вколола мне эта стерва, порадовалась, что на службе у Алалии нам вырабатывали иммунитет к некоторым ядам и снотворным. Хотя большой перерыв и приличная доза свела все преимущества на нет. Меня куда-то несли, не слишком бережно и очень быстро. Было несколько мгновений холода — улица. Потом буквально закинули в душное, вонючее нутро какой-то повозки. Рядом грохнуло о доски еще одно тело. Кажется, и Тома они не оставили. Сверху упало что-то тёпло, меховое. Темнота. Дальнейшее растянулось в череду пробуждений в душной тьме, наполненной тошнотой и жаждой. Нещадно трясло. Иногда рядом стонал и возился во тьме кто-то еще. Иногда приходил холод, кто-то давал пить, но после этого не становилось легче. Накатывало липкое беспамятство. Почти придя в себя однажды, я отказалась пить, но получила тычок в живот и едва не захлебнулась хлынувшей в горло жидкостью. Снова вращалась в бешеном хороводе тьма, и кто-то скулил рядом.

В следующее пробуждение была бадья или ванна с тёплой водой, в которую меня усадили, а потом поливали сверху. И я жадно глотала пересохшим горлом живительную влагу, потом меня долго выворачивало на каменный пол. Кто-то ругался, но я опять отключилась, на этот раз не от зелья, а от слабости.

— Кажется, она приходит в себя, — пробились в тяжелое забытье голоса.

— Пользуйся, пока отбиваться не начала, — насмешливо протянул кто-то в стороне. По телу зашарили наглые руки, но сил оттолкнуть их не было. Непослушное тело предало меня. Даже веки казались неимоверно тяжелыми, чтоб их поднять. Только сознание всё больше пояснялось. Похоже, меня не один день опаивали пустынным молоком, если я верно опознала мерзкий привкус настойки из дикой колючки, что применяли в ханствах чтоб усмирять рабов. Одна рука насильника уже вовсю хозяйничала между ног, пытаясь добиться влажности, вторая тискала грудь. Снова затошнило.

Бесполезные ласки неизвестному быстро надоели, он толкнул моё бедро вверх, болезненно прихватив кожу, навалился, втиснулся в не готовое принять его лоно. У меня почти вырвался стон, но сведённое сухостью горло издало лишь тихий сип. И дар демоновой крови не действовал. Открытие было хуже чем неприятным. Двигаться по-прежнему не получалось, так что этот мерзавец продолжал вбиваться в меня безнаказанно, раздражая и причиняя боль. От беспомощности хотелось плакать.

— Прекращай! — повелел второй голос, кажущийся мне смутно знакомым.

— Пожадничал? — фыркнул насильник, но отстранился, — Всё равно с ней как с трупом. Да и холодная вся.

— Очнётся — согреется, — снова прозвучала насмешка, — Но трахать её станет сложнее.

— Зачем предлагал тогда?

— Проверить, как действует связка, — непонятно пояснил голос, — Может двух локтей многовато.