Игры порочной крови

В спальню я входила пригнувшись, навесив на себя щит и уже призывая на пальцы воду в цветочных вазах на полу и снег, лежащий на балконе за окном. Арван стоял у балконной двери, и вертел в руках тряпичного енота-пищалку. Видимо, наступил в темноте, на забытую детьми игрушку, когда проник в спальню.

Отпустила стихию. Даже спрашивать не буду, как он сюда проник. После минутного молчания он не выдержал первым:

— Знаешь, я не буду спрашивать, как ты это сделала, — он прошелся, оставляя на светлом ковре влажные следы, — Но записка, это был уже перебор.

— Почему? — я обижаться начала.

— «Дорогой, прости, я не нарочно. Буду дома. Досье забрала почитать, у Кристона есть еще. P.S.: Если что — меняоклеветали!», — зачитал он сильно измятый клочок бумаги, который, судя по всему, жевали. — Что ты так не хотела мне показывать в той папке? Кто ты на самом деле? Мне кажется, я имею право знать, ведь ты согласилась стать моей женой.

Я припомнила обстоятельства, при которых соглашалась, и сразу приятный спазм разошелся по телу вместе с волной мурашек. Выдохнула, но прежде чем ответить, молча прошла к прикроватной тумбе. Извлекла увесистый ларец. Пока ковырялась во флаконах, он ходил по комнате, рассматривал что-то на каминной полке, кажется даже в карточкой из букеташелестел. Наконец я нашла нужное зелье, накапала себе в мерную ложечку из флакона.

— Что это, — заинтересовался брюнет, подходя ближе.

— Я не совсем адекватна из-за этого, — тряхнула рукой, — По-моему действие усиливается, так что, лучше я буду на успокоительном. Притупляет эмоции.

— И когда подействует? — в сундучок он заглядывал с немалым интересом.

— В течение получаса постепенно успокоюсь, — я вздохнула, действие этого зелья очень не любила, оно оставляло вяжущую пустоту в душе. — Итак, я действительно Алира Карива. Это род моей матери.

— Род Карива вообще обширен и плодовит как в Иллирии, так и в Марвее, — отметил Арван, помедлив сел на кровать рядом со мной, — А отец?

Доверять, доверять. Я молчала, уговаривая себя, но наконец решилась.

— Он был отсюда, из Марвеи, может слышал о графе Маенском?

— Какой-то скандал пару десятков лет назад и добровольная передача земель под управление короны, — кивнул он.

— Тогда почему баронесса? Ты могла бы принять титул.

Я молчала. Темнота и духота, ненавистный шепот, удары кнута. Успокоительное еще не до конца подействовало.

— Лира? — мой… жених взял мою ладонь в свою, — Это твои кошмары?

— Д-да, — слова давались нелегко, но зелье всё-таки работало, — Кто-то высокопоставленный, здесь, в Марвее, преследовал мою маму, родители бежали в Иллирию. А потом, когда мама погибла, возможно, по его вине, добрался до меня.

Я говорила всё легче, ровнее, словно поделившись, сняла часть ноши с себя. Сейчас, когда эмоции не так довлели я уже спокойно смогла признаться себе, что готова рассказать этому мужчине даже о своем застарелом кошмаре, лишь бы чуть отсрочить и не говорить о детях.

— Продолжай, — мой любимый баритон звучал глухо.

— Он заманил меня в ловушку, пытался подчинить, насилием и болью, — я выдохнула, — Меня вытащили оттуда и довольно быстро, только его найти не удалось. Прошло уже десять лет, но он еще иногда мне снится. Потому я не захотела светиться, мне есть что терять.

В этот момент, будто подводя черту под моей покаянной речью, из-за двери в детскую раздался отчетливый в ночной тишине детский хнык. Я подскочила, выдергивая руку, но сразу всё стихло.

— Что это? — Арван растерянно поднялся, шагнул ко мне, я попятилась к двери.

Наверно всё-таки соображала еще очень туго, поскольку единственное что нашла ответить:

— Леоден, барон Шенри, — и добавила обреченно, — С сестрой Алалией.

Он наступал. Я пятилась, чувствуя, что бледнею, и силясь что-нибудь сказать, пока не уперлась в дверь спиной. Но и тут Арван не остановился, отодвинул меня в сторону, мягко, но непреклонно, и прошел через гардероб в детскую.

Псы кинулись с двух сторон, молча, двумя убийственными молниями, но увязли в тягучих потоках воздуха, лохматящих песочного цвета шерсть. Арван сосредоточенно замер, удерживая охранников, когда я подоспела к нему со спины, обхватила за талию, зашептала:

— Свой. Это друг!

Щены сразу успокоились, прекратили рваться к нарушителю детского спокойствия. Я почувствовала как брюнет качнулся вперёд, отпустила его, без сил откинувшись на стену.

Темная фигура в куртке замершая между двух кроваток как-то ссутулилась. Он простоял так несколько минут, потом развернулся и тихо ступая, вышел обратно в спальню. Даже не взглянув на меня.

Я убедилась, что сон малышей не потревожен, тихонько вышла за ним.

Их светлость мерил комнату шагами. От камина к кровати и обратно. Семь шагов.

Наконец остановился, поднял с постели енота, растерянно повертел. И двинулся на меня.

Не знаю, действовало ли еще зелье, но, по-моему, оно всё выгорело в миг. У меня кровь к щекам прилила, и тряслись руки. А потом я услышала странное:

— Надеюсь, ты действительно вдова, потому что иначе я найду и убью его!

И было в этом столько ярости, что я растерялась и ляпнула: