Игры Проклятых

— Спасибо, Вёльва, я этого никогда не забуду.

— Ты этого никогда не вспомнишь, — ответила Видящая, опускаясь на колени рядом с Ливией и целуя ее в лоб. — Ты должна забыть этот разговор. И о Назарине и Аароне тоже. Теперь они не твои сыновья, а мои ученики.

— О лучшей участи для них… я не могла и помыслить, — сквозь всхлипы и слезы говорила мать, однажды уже отдавшая сына в чужие руки и вновь совершающая ту же ошибку. Но она еще не догадывалась, что повторно раскается в своем деянии…

* * *

— Читаешь? — она ласково провела рукой по волосам сына и улыбнулась. На лице проступили тонкие морщины, вызванные никак не возрастом. Мальчик оторвался от книги и посмотрел на мать. От ее доброй улыбки всегда становилось тепло на душе.

— Читай, милый. — Она поцеловала его в макушку и, незаметно смахнув с лица покатившуюся слезинку, прошла на кухню: сын не должен видеть ее слез.

Сандро вернулся к чтению. Мать научила его читать и писать, но в их доме была всего одна книга, написанная самой матерью. Сказки. Сандро любил эти сказки и не обращал внимания на то, что знал, чем закончится каждая из них. Он не в первый раз вчитывался в знакомые строки, которые уже знал наизусть, но продолжал прилежно листать страницы изо дня в день. Это было его любимым вечерним занятием. Но… если бы Сандро знал, что сегодня видит мать в последний раз, то провел бы этот вечер иначе.

* * *

В комнате царил полумрак. В тусклом свете единственной свечи тонкая пелена пыли, осевшая на книжных стеллажах и картинах, казалась серебром… или плесенью. С книгой в руках в центре комнаты застыл некромант, укутанный в темно-красный плащ. Он опустился на колени и уверенным движением начертал на полу круг, затем вписал в него гептаду, корявым почерком добавил к ней несколько символов и замер.

В полной тишине комнаты послышались тихие приглушенные нашептывания. Огонек свечи часто замигал и застыл, словно неведомая сила остановила ток времени. Из магического круга повеяло мертвым холодом, и от центра гептады к ее краям поползла тонкая корка льда. Вскоре она достигла границы круга, но, не останавливаясь, устремилась дальше.

Чернокнижник отложил том заклинаний и потянулся к висящему на шее ламену. Он взял его костяной рукой и, направив на круг, что-то тихо прошептал. Изморозь остановилась, выйдя за грани круга лишь на миллиметр. В тот же миг послышался женский плач, мольбы о помощи и проклятья. Вскоре утихли и они, оставив от себя лишь приглушенное эхо, еще бродившее от стены к стене.

— Слушаю тебя, повелитель… — окатил комнату низкий утробный голос.

— Видящая, — указал некромант рукой на забившуюся в углу женщину в разорванном, измазанном кровью платье, — мечтает рассказать о прорицании, но послушники Храма отрезали ей язык и сломали пальцы, чтобы она не могла передать знания. Ты станешь ее языком.

Невидимый дух, не задумываясь, выполнил приказ. Скользнул к женщине, оставляя за собой тонкий путь изморози, проник в ее тело, захватывая сознание. Пленница застонала от резкой боли и холода, заскрежетала переломленными пальцами о каменный пол и, не выдержав пытки, упала в обморок. Ее глаза закатились, а спина изогнулась дугой, и в следующий миг она заговорила языком духа:

— Когда воскреснет живой и оживет дважды мертвый, когда рабыня станет королевой, а бессмертный король добровольно оставит свой трон… Тогда и только тогда власть над самим собой станет для раба властью над миром.

Видящая замолчала. Некромант на мгновение задумался. Поняв, что с такими условиями ему не видать власти, рванулся вперед и, на ходу обнажив сталь клинка, вонзил его в горло Видящей.

— Я исполню пророчество, сколь бы сумашедше оно ни звучало… — прошипел он сквозь сомкнутые зубы и вынул клинок из горла жертвы. — Или найду другую Видящую — выдавлю из нее другое прорицание…

Глава 1. Полумертвый

Кто пришел сюда, в страну коней…

Рыба плывущая…

Птица поющая…

Он погиб коварной смертью.

Эггьюмская надпись

Серпантином вилась неторная тропа, скрытая от людских глаз холмами и предгорьями. С обеих сторон ее обступили кустарники с красными, словно кровь, шипами. Жалящий ветер играл с пылью, поднимал ее, закручивая вихрем.

Прикрывая глаза руками, безлюдной тропой брел человек. Капюшон скрыл лицо, серый плащ поглотил худощавое тело. За безликими одеяниями скрылся пятнадцатилетний мальчик, который боялся собственной внешности, как огня…

Близились сумерки. Темнело по-осеннему быстро.

Повинуясь уходящим закатным лучам, путник ускорил шаг. Время не ждало.

Вскоре за холмом показалась небольшая деревня. Из старых ветхих дымоходов неуверенно валили бледные клубы дыма. Сквозь ставни просачивался мерцающий свет, слабо освещая пустынные лабиринты улочек.

Путник вошел в деревню. Почуяв незнакомца, со всех дворов в один голос залаяли собаки, но хозяева не решались выходить из домов и успокаивать живность: все понимали, кто к ним пожаловал, и уже знали, у какого дома остановится незваный гость.