Игры с хищником

«Самой устойчивой формой существования систем, – писал он, – является биосистема высокоорганизованных насекомых, не подверженная эволюции, а точнее, имеющая свои, сугубо индивидуальные законы развития по замкнутому на себя циклу, что делает ее практически неуязвимой от внешнего проникновения и вмешательства во внутренние процессы. Устройство жизни пчел в живой природе, их правила и законы не подвержены никакому внешнему влиянию даже внутри популяции, поскольку каждая семья, как монастырь, имеет свой строгий устав и наглухо закрыта от проникновения извне какой бы то ни было иной, даже самой совершенной системы или модели. Составляющие большинство и живущие мимолетно, рабочие пчелы не управляют, а достигают полной власти одним лишь влиянием и тонко манипулируют всей жизнью семьи, в том числе и маткой. Их способности можно назвать и коллективным разумом, и бессознательным запрограммированным поведением, но, как ни назови, именно они создают то вечное, бессмертное, а значит, божественное существование во времени.

Однако даже в самые защищенные, совершенные системы можно проникнуть с помощью инструмента, соответствующего системе и существующего вне ее, как в параллельном мире. То есть и на влияющих можно влиять. Варроатозом называют заболевание пчелиной семьи, хотя это вовсе не болезнь, а тоже насекомое – клещ Якобсони. Относится к группе членистоногих, считается паразитом, живущим на теле пчелы за счет ее плоти, поэтому отнесен человеком к тварям примитивным и низкоорганизованным. Хотя образом жизни, манерой поведения и психологией более напоминает самого человека, паразитирующего на Земле за счет живой и неживой природы. Но не в этом суть. Заражение пчел происходит через места «общего пользования» – через растения, за короткий срок эти примитивные, размером менее миллиметра, существа стремительно размножаются и захватывают не только отдельную семью, но и всю пасеку, въезжая в неприступные крепости верхом на ни о чем не подозревающих пчелах. «Низкоорганизованный» клещ прекрасно разбирается в устройстве семьи, не трогает сеятельницу потомства, матку, зато насмерть зажирает бесполезных, при нормальном состоянии улья, трутней и все лето бережет рабочую пчелу, как рачительный хозяин, оставляя ее на съедение в зимний период.

Некогда совершенный, неуязвимый и вечный организм-система превращается в среду обитания клеща, становится его домом, пищей, местом производства потомства и его экспорта в другие колонии.

Заболевшая варроатозом пчелиная семья может быть полностью излечена единственным способом – очистительным огнем. Выживаемость клеща обусловлена способностью самки точно угадывать ячейку в сотах, куда матка отложит яйцо. Самка клеща движется всегда впереди нее, со строго регламентированным сроком. За несколько секунд до того, как матка опустит семенник в ячейку, там уже будут находиться два-три яйца клеща, почти невидимые глазу: самке нельзя опаздывать и нельзя сильно забегать вперед, иначе пчелы-чистильщики, идущие по сотам, выбросят ее яйца и отстерилизуют ячейку.

Еще будучи личинкой, пчела уже заражена варроатозом, который развивается вместе с ней – питается, обслуживается пчелами-кормилицами, окукливается и рождается с ней в один день и час. Чужеродный клещ для пчелы становится своим, как часть собственного тела, поэтому высокоорганизованное насекомое не замечает его и не испытывает потребности избавиться от паразитов.

Опережающая, «паразитическая» модель универсальна и применима во всех случаях, когда требуется изменить или задать направление развития того или иного социального, политического, экономического явления, особенно если недостаточно времени, сил и средств для строительства собственных стратегических ячеек и сот».

Сергей Борисович небрежно бросил бумаги на стол и отер лицо.

– Ну и как? – чуть поспешил автор, вероятно, испытывая гордость. – Вы уловили смысл?

– А это откуда списали? С какой готовой модели?

Варламов мгновенно надулся:

– Как – списали?.. Обижаете, Сергей Борисович, это моя идея и основана на личных наблюдениях за насекомыми.

– Да будет вам! – сдерживая приступ сарказма, проговорил Сергей Борисович. – Узнаю контору Баланова. У него подобных... лирических зарисовок было много. Еще лет на триста хватит.

Лицо Слона медленно посерело, поперек толстых губ возникли поперечные складки, а выпуклые веки приспустились, как у красной девы.

– Зря вы так... Старик меня не любил. Я и держался в министерстве только благодаря вам.

– А вы его?.. Видел на похоронах скупую мужскую слезу.

– Не было такого. Между прочим, я с температурой свалился после его похорон. Все заболели, кто был... Говорите так, Сергей Борисович, будто в чем-то меня подозреваете.

И, отвернувшись, насупленно замолчал.