Игры с хищником

В последний раз преемник звонил ему уже после визита Суворова, и трубку взяла жена, поскольку Сергей Борисович гулял в парке, обдумывая книгу воспоминаний, и, чтобы никто не мешал, никогда не брал телефон. Это был чисто дежурный звонок, рассчитанный на утешение мятущейся души пенсионера, ибо преемник, знающий, как разговаривать с женщинами, пожаловался, что ему сейчас очень нелегко и он ждет скорого возвращения в Кремль Сергея Борисовича: мол, обновленный государственный институт, то бишь Госсовет, позволит наконец-то коллегиально решать многие острые проблемы.

Он плохо знал Веру Владимировну, полагая, что сейчас она окрылит пенсионера, мол, все, строптивый преемник скис, сломался, вот-вот сам прибежит и падет в ноги, как блудный сын.

Не вышло, и первой в искренности усомнилась жена...

Вероятно, Владимира Сергеевича пока еще обуревало подспудное чувство, что он пришел во власть навечно, что четыре или восемь лет – это бесконечно долгое время, и его не ждет та же самая участь, пусть еще не пенсионера, поскольку к тому времени ему будет немногим за пятьдесят, но уж никому не нужного отставника – это точно, что еще, может быть, даже хуже.

В Кремле Сергей Борисович не был ровно полгода, и этого срока было достаточно, чтобы в обществе возник вопрос: а есть ли ныне преемственность власти? Если есть, то почему здесь уже полгода не появляется экс-президент? Ни по праздникам, ни по будням? И где наконец этот таинственный обновленный Госсовет или хотя бы закон о нем?

А если нет преемственности, то чего ждать от нынешнего Президента?

Варламов был прав, контраст давно обозначился и с каждым месяцем становился более отчетливым. В газетах уже слышалась ностальгия по былому, и сейчас, появись он на людях, мгновенно возникнет ажиотаж, особенно среди журналистов. По негласному правилу, ставшему неписаным законом, он не имел права бросать хотя бы мизерную тень на преемника, тем паче в средствах массовой информации, и говорить только как говорят о покойнике: или хорошо, или ничего. И уж ни в коем случае не использовать свой остаточный потенциал во вред действующему президенту.

Сергей Борисович пока что строго придерживался тайного этикета, чем подавал сигнал, дескать, невзирая ни на что, я жду исполнения ответных обязанностей и договоренностей, однако сигнал не проходил или игнорировался.

Теперь следовало демонстративно наведаться в гости и потом действовать исходя из уровня гостеприимства: например, собрать пресс-конференцию и выразить легкую озабоченность в связи с повышением цен, резко возросшей инфляцией, неблагополучной экономикой, снижением ВВП – и одновременно пожалеть, заступиться за преемника, выразить неудовольствие по поводу работы верхней палаты и лично ее председателя.

Журналисты такой ход поймут правильно, и контраст станет еще ярче.

Если и после этого не появится закон о Госсовете, то тогда у него будут развязаны руки.

Размышляя так, он поджидал помощника, однако на пороге внезапно возник генерал Горчаков, причем в верхней одежде: плечи плаща и суконная кепка настолько промокли от дождя, что с козырька капала вода.

– Ты откуда такой? – изумленно и почти радостно спросил Сергей Борисович, пожимая его ледяную руку.

Бывший начальник охраны был мрачноват и сдержан. Он повернул завертыш замка на внутренней двери, снял кепку и расстегнул плащ.

– Черным ходом шел, – сказал он полушепотом и показал ключ. – Через соседний подъезд. А возле него филер вертится, ждать пришлось...

– Ты уже боишься филеров?

– Боюсь. Дайте чего-нибудь согреться!

Помня вкусы генерала, Сергей Борисович вынул из бара виски, пузатый бокал, и когда увидел, что рука гостя дрожит, но вовсе не от холода, стало ясно, что Горчаков пронес черным ходом какие-то дурные вести.

– Ну садись, рассказывай, – однако же весело предложил он. – Что делается в нашем отечестве?

Словно опытный актер на сцене, генерал продолжал интриговать – отхлебнул несколько раз из бокала, после чего достал из кармана плаща сканер, включил его и положил на журнальный столик. Пока прибор работал, они стояли и молча взирали, как на дисплее стремительно бегут цифры, перемигиваются зеленые индикаторы, и эта пауза напоминала минуту молчания.

Генерал наконец убрал сканер и присел на край мягкого кресла.

– Дело-то совсем хреновое, – проговорил он уже нормальным голосом. – Оборонщик с Полководцем нашли общий язык, и теперь у них не просто тандем – дружба навек. Это они только для виду бодаются, как нанайские мальчики.

У Горчакова была старая, еще оперативная привычка – давать всем псевдонимы и в конфиденциальных разговорах употреблять только их. Оборонщиком он называл преемника, а Полководцем – Суворова.

– Я уже слышал об этом, – невыразительно отозвался Сергей Борисович. – Молодые, энергичные, умеют договариваться...

– Что-то надо предпринимать! – непривычно загорячился генерал. – Все, Госсовет, можно считать, накрылся. Сейчас готовится несколько статей, начнут полоскать саму идею национального лидера. Мол, все это пережитки прошлого, вождизм, культ личности...