Игры с огнем. Книга 1

– Тем более, вместе с гибелью Шесс во мне окончательно умерла глупая наивная надежда, что я когда-нибудь вернусь в драконье общество и будет все как прежде. Не будет. И держатся больше не за что.

– И ты тогда стал изгоем для своих?

– Они не мои, – процедил он сквозь зубы. – А изгоем и презренным неудачником я для них стал уже с побегом мерзавки-драконэлки, с которой я не смог свести счеты. А после, когда вернулся, когда не смог вновь стать частью их общества, от меня и вовсе, по сути, отреклись. Драконам всегда друг на друга плевать. Ну, почти всегда. Для меня тогда сделали исключение. Позорное клеймо “брошенки” и белые розы под порог!..

– Белые розы? – не поняла я.

Личи, фыркнув, отвернулся и зло бросил:

– Белые, это которые не красные!

– Извини, я правда не понимаю, при чем тут розы, – проговорила я.

Дракон оценивающе взглянул на меня и, видимо, поверив, что я не шучу, вздохнул и принялся объяснять:

– Белые розы – символ сочувствия чьему-то горю, скорби расставания. Их дарят, когда хотят выразить свое сочувствие тому, кого оставили. Но, как и во всем, бывает, значение обращают в злую иронию, и их преподносят, когда хотят уколоть. "Брошенка", вот что это обозначает.

Он метнул злой взгляд вдаль.

– Мне бросали белые розы под порог десятками. Где только их брали? Я с утра открывал дверь, а там было море лежащих цветов.

– Кто это делал? – осторожно спросила я.

– Да кто только не делал… “Анонимками” швыряли, не докладывались. В основном, драконы, они все знали, но иной раз и люди – вы бываете порой необъяснимо злы и жестоки… Почти уверен, что среди драконов был Сэф и не было Конхстамари. И, пожалуй, Хару тоже не было. О многих сомневаюсь, да, в общем-то, мне плевать. Кто-то и вовсе, бывало, в открытую в лицо швырял.

Личи замолчал ненадолго и я, подумав, спросила:

– Сколько это длилось?

– Да Небу ведомо, сколько. Пока я не додумался воткнуть белую розу себе в волосы.

– Зачем?

– Как зачем? – усмехнулся он. – Чтобы лишить их власти. Белые розы, так-то, не носят в открытую, такое обычно стараются не афишировать. Это все равно что себе на лице написать “брошенка” и так по городу пройтись… Но ведь, если так сделать – ты лишишь власти тех, кто норовил тебя этим уколоть.

Я кивнула.

– Пони…

– Понимаешь, да? – насмешливо-прохладно осведомился он.

– Не понимаю, да, – вздохнув, ответила я.

Мы замолчали. Личи, насмотревшись вдаль, перевел взгляд на крыло, чуть приподняв его, и, покачав головой, опустил.

– Почему так… неудачно? – осторожно спросила я.

– Надо ж было сразу этим заняться. Пока вернулся да опомнился, кости уже схватились. Только заново ломать… Боязно. Мало того, что неизвестно, удачно ли сломается, так еще и, зная мое тогдашнее состояние, не дай Небо второй раз не схватится…

Я молча кивнула, хотя Личи опять на меня не смотрел.

– А этот шрам, – я кивнула на узкую бесцветную полосочку на его груди против сердца, пересеченную полукругом растущего месяца, – тоже от… драки с Зей?

Личи даже не смотрел на меня, поэтому я сделала было неуверенное движение рукой; и тотчас была остановлена резко метнувшимся ледяным взглядом.

– Конхстамари рассматривай, – холодно и недобро бросил дракон.

– У него такого нет.

– Надо же, – мрачно хмыкнул он.

– Это шрам от обращения? – догадавшись, тихо спросила я.

Личи молча кивнул, вновь поглядев вдаль.

– А выглядит ничего так. Эстетично.

– Заткнись уже, – устало проговорил он.

– Прости, – смутившись, ответила я. – Не подумав брякнула.

Личи тяжело вздохнул, продолжая изучать растительность на дальних пиках.

– Подумать только, сколько от нее осталось… Такие дары на память. Ну кто еще может такими похвастаться? Пожизненная способность притворяться человеком…

– Почему?

– Вот так. Выше уже не буду, – фыркнул он; я кивнула. – Способность предсказывать погоду… больной головой и не только. Дождь, зной, холод… Вспышки на солнце туда же. Убитое к чертям здоровье. А еще периодическое обострение старых ран… – он замолчал, а затем продолжил, тон его при этом сделался хищным. – Вот затем, золотко, мне все это и нужно.

Я взглянула на него напряженно.

– Ты собираешься мстить?

– Ах-ха, – кивнул он просто.

– Для этого… кровь?

– Кровь для того, чтобы пройти границу и не пройти по ориентировкам. Она ведь ждет… Я знаю, что она наверняка сделала все, чтобы себя обезопасить. Небось, с самого своего бегства палец со спускового крючка не снимает. Но она ждет дракона. А не человека. В этот раз должно все получиться! Я уже восстановился, в этот раз мне хватит сил!

– И давно ты это задумал? – уточнила я.

– Сегодня, как ты со своей глупостью подбежала! – ехидно ответил он, и тон его вновь сделался ледяным. – И тысячи раз прежде. Продумывал и хоронил тысячи различных вариантов… Но месть, золотко, это как самый неупокоившийся мертвяк: сколько ни хорони, один черт при первой же возможности поднимется из-под земли.

– Ты… ты уверен, что, – я замялась, – что это нужно делать?

– А ты считаешь, что она не заслужила?! – злобно прорычал Личи, сверкнув глазами. – Она всю мою жизнь с землей сровняла!

– Говорят, если собираешься мстить – копай сразу две могилы.