Игры с палачами

Хантер ничего не ответил, но он по собственному опыту знал, о чем говорит Эмми Доусон. Ему было всего семь лет, когда у мамы выявили мультиформную глиому — быстро прогрессирующий вид рака головного мозга. К тому времени, когда врачи ее обнаружили, опухоль приняла угрожающие размеры. За несколько недель мама из улыбчивой, полной жизни женщины превратилась в тощую особу. Ее было трудно узнать. Хантер никогда не забудет, как его отец стоял со слезами на глазах у изголовья ее кровати, не в состоянии выговорить ни слова.

— Вы помните, как их звали? — спросил Гарсия.

Эмми задумалась.

— У меня не такая хорошая память, как прежде… Первый, кто навещал мистера Николсона, должно быть, действительно важный человек. Он приехал на большом «мерседесе» с личным шофером.

— Вы могли бы описать его внешность?

Женщина покачала головой.

— Ну… пожилой… толстоватый… небольшого роста… с полными щеками… хорошо одет… Он очень много жестикулировал.

— Это часом не Брэдли? — предположил Гарсия, бросив взгляд на Хантера.

Напарник с неопределенным видом пожал плечами.

— Да, — краешком рта улыбнулась Эмми. — Его, кажется, и впрямь звали Брэдли.

— А как насчет второго посетителя? Вы его запомнили?

Негритянка задумалась.

— Он более худой… высокий… — Она бросила взгляд на Хантера. — Я бы сказала, что он такого же роста, как вы, и примерно такого же возраста, что и мистер Николсон. Довольно привлекательный мужчина. Красивые темно-карие глаза.

Гарсия делал пометки.

— А еще что-нибудь вы запомнили?

— У него было короткое имя… Бен, Дэн или, может быть, Том… — Поколебавшись, она добавила: — Да… точно… Только не помню, какое именно.

— Эмми… — Наклонившись вперед, Хантер поставил пустой стакан из-под чая на кофейный столик, стоявший между ними. — Я уверен, что вы и мистер Николсон часто разговаривали. Вы ведь проводили так много времени в обществе друг друга.

— Вначале да, — сказала Эмми, — но потом, когда ему стало тяжело дышать, мы почти ничего друг другу не говорили.

Роберт Хантер кивнул.

— Мистер Николсон рассказывал вам что-нибудь такое, что, по вашему мнению, может быть нам полезным? Что-нибудь о своей жизни? Или о делах, над которыми он работал? Или о каком-нибудь человеке?

Нахмурившись, женщина отрицательно покачала головой.

— Я была его сиделкой и медсестрой. С какой стати мистеру Николсону рассказывать мне о себе?

— За последнее время вы проводили с ним больше времени, чем его дочери. Ничего не припоминаете?

Хантер знал, что люди нуждаются в общении. Беседа имеет глубокий психологический эффект душевного очищения. На пороге смерти эта потребность многократно возрастает. Учитывая то, сколько времени Эмми Доусон проводила с Дерриком Николсоном, как заботилась о нем, он вполне мог проникнуться к ней симпатией, так, словно она была его старым и самым верным другом. Он мог подолгу беседовать с Эмми, поверяя ей свои секреты.

Женщина повернула голову в сторону окна, слева от которого стоял Хантер.

— Однажды мистер Николсон кое-что мне сказал. Это меня заинтриговало.

— Что именно?

Эмми уставилась на окно.

— Он сказал, что жизнь — забавная штука. Сколько бы добра ты ни совершил, скольким бы людям ни помог, совершенные ошибки навсегда останутся с тобой и будут преследовать тебя до самой смерти.

Детективы сохраняли молчание.

— Я ответила, что все люди совершают ошибки. Мистер Николсон улыбнулся и сказал, что понимает это. А потом он заговорил о том, что хочет обрести душевный покой, помириться с Богом и рассказать кому-то правду.

— Правду о чем? — подавшись вперед, спросил Гарсия.

— Он не сказал, а я не спрашивала. Это не мое дело. Но могу с полной уверенностью сказать: воспоминания об этой ошибке его мучили. Мистер Николсон хотел очистить свою совесть, прежде чем станет слишком поздно.

Глава 13

Хантер договорился встретиться с обеими дочерьми мистера Николсона. Оливия, старшая из дочерей, та, с которой он познакомился в доме покойного, попросила детектива приехать к ней в Вествуд. Ее младшая сестра Эллисон должна была подъехать туда же.

Хантер и Гарсия прибыли на место в тридцать пять минут пятого. По меркам такого престижного района особняк был довольно скромным, но все равно куда больше и дороже, чем большинство жителей Лос-Анджелеса могли себе позволить. Поднявшись по сложенным из красного кирпича ступеням, детективы по мощеной дорожке миновали ухоженный палисадник. На клумбах уже росли летние цветы, радующие глаз. Перед рассчитанным на две машины гаражом стояли красный БМВ третьей серии и новый иссиня-черный «Форд-Эдж».

Роберт Хантер позвонил. Детективы подождали с минуту, прежде чем Оливия открыла перед ними дверь. На женщине было черное платье без рукавов, доходившее до колен, и такого же цвета туфли. Волосы были собраны сзади в конский хвост. На лице — слой косметики, под которым, впрочем, явно проступали следы бессонной ночи, проведенной в слезах.

Когда Оливия увидела Хантера и Гарсию, ее глаза вновь наполнились слезами, но, сделав над собой усилие, она все же не разрыдалась.

— Спасибо, что согласились с нами встретиться, мисс Николсон, — сказал Хантер.