Игры с призраком. Кон третий.

Женщина вздохнула, понимая к чему дары вслед словам Богутара явились.

— Благодарствую, кнеж, только меч у меня свой есть, в соболя сроду не рядилась. А сундучки, чтобы в них не было, поклажа не для меня. У нас с побратимом путь воинский, а в него груженными не сбираются. Меч да конь, все, что воинскому человеку нужно.

Богутар улыбнулся, выслушав ее и порадовался — верно рассчитал. Хлопнул в ладоши и встал.

Халена обернула и невольно следом вскочила — кобылку вели к ней, ту самую, что на ярмарке приветила да купить не смогла.

— От даров всех отказываешься, а то мне сердце печалит и баит об обиде, что еще носишь ты в себе.

Узду принял и Халене подал:

— Прими кобылицу, на том дружбе нашей быть, так посчитаем.

Женщина смущенно улыбнулась — дорог подарок. Огладила лошадь — хороша, и на Кирилла покосилась. Тот затылок огладил, соображая и, кивнул — а чего нет, правда?

— Благодарствую, светлый кнеж, — улыбнулась мужчине и приняла узду, рассмеялась, огладив лошадь. Богутар глаз с женщины не сводил и, пламя в них горело. Улыбка довольная на губах играла.

Кудеяр и Наймар переглянулись — не к добру кнеж младой кобылицу дарит да еще пепельногривку тонконогую — с герба кнежьего как снятую. По традиции тот подарок дань роду высокому, а прими и вровень встаешь, враг другом повернется, самый высокий да именитый вровень с тобой хоть ты и родом худ будешь. Но мужчины, а коли женщина кобылку приняла от мужа именитого полешанского, к тому еще сама его кобылкой быть готова. Тут мало кнеж с ней сравнялся, но и в женихи навязался, а и принят был.

У Наймара сердце зашлось — мать честная, что твориться! Ведь при всех одарил и при всех приняла. Теперь сговор с Белицей не в счет. Кануло. Теперь Богутар над мирянами выше кнежа встал оженихавшись с их Богиней — хранительницей и к роду Богов как равный ступил.

Кудеяр кудри огладил в растерянности — и вроде не попенять кнежу — такое сробил, что и Полеш только порадуется, слова поперек не молвит. Только просто ли так саму деву-воительницу заарканить? На том сомнения брали.

Халена золотой из кармана вынула и в руку кнежа вложила, а мужчина придержал ее ладонь, чтобы все видели и улыбается, а она не понимает.

Наймар голову склонил, ус накручивая в думах: все, дань жениху прилюдно отдала, считай приданное ему выдала, его теперь, как не канителься. Сговорено и слажено, любой подтвердит — состоялось. Теперь в дом вези и полную Селену жди, а там свадьбу играй.

Ай, хитер кнеж, дале Полеша умом пошел. Великое дело сотворил — Богиню как девку — чернуху вокруг пальца обвел. Но обведет ли дале?

— То за коня побратиму, — потянула на себя руку Халена, немного растерявшись от улыбок окруживших их мужчин, но посчитала что рады примирению, тому что дар приняла. Суеверные здесь все, вдолбили себе про Богов и верят.

— Будет добрый конь и побратиму твоему, соколица.

А ведь на гербе родовом Полеша — кобылица пепельногривая бежит и два сокола над ней парят: быстр и зорок, славен и верен — в круге писано, — посмотрел на товарища.

Наймар лишь вздохнул — теперь им за этой невидалью с мечом присматривать как тем соколам, иначе ускачет кобылка, а то всему роду бесчестье. Чтоб девы домой со смотрин жениховых вертались — было, но чтобы сами в отказ шли до постели свадебной — не было, а случись — кнежам стыд великий прибудет, не отмыться. А эта кобылка не каждому вскочить на себя даст. Тут сговором да помолвкой на хитрости одной не обойтись.

Богутар при всех дырку в золотом кинжалом провертел и на шнур с ножнами вздел, завязал на шее.

Халена только бровь выгнула — чудит кнеж, так его дело.

— Пировать сегодня станем — не откажи Халена Солнцеяровна честь нам оказать, — поклон положил. — Принято у нас дары вместе за столом вином и хлебом отмечать, в том почести и дружбы заверенье.

— Некогда нам, — влез Кирилл. Мужчина глянул на него и к Кудеяру повернулся:

— Коня веди. Да лучшего! Чтоб сей час пред господарем дорогим встал!

Кирилл смутился, на Халену покосился. Та рожицу скорчила: придется, похоже, остаться, зачем зря людей обижать?

— Ладно, — решился, хотя не нравилось ему происходящее. — Останемся, но утром уйдем.

— Зачем? На лодьи переправим на тот берег, иначе-то никак. Плоты мастерить? Так то одному тебе сколь ден горбатиться? — влез Богутар.

Шерби внимательно посмотрел на мужчину: не шибко ли ты услужлив и затылок огладил себе — не сильно ли он сам подозрителен? Смотрит мужчина на Анжину как на приглянувшуюся женщину, а то он сам иначе на нее глядит. А больше никаким криминалом вроде бы не пахнет. И рады аборигены искренне, что дар их принят. Хитростей вроде никаких ни во взгляда, ни в делах. С вином не настаивал, соболями сыпал, но насильно не впихивал. К Анжине опять же только взглядом и вяжется.

Ладно, шут с ним, — решил.

— Ладно, уговорил.

— Ой, Кирилл, — головой качнула женщина. Не то что против была, но как-то и не горела особо лодьями переправляться. Да и пировать с полешанами не горела.

А если они, правда, к роду росков отношение имеют, с лютичами знаются?