Игры с волками

Жеребец качнул гривой и отступил назад, приседая в лошадином реверансе — поднял переднюю ногу, согнув её в запястье и заложил на нее другую. Фыркнув и вновь качнув головой, он поднялся чтобы ткнуться мордой в тыльную сторону моей кисти.

Я рассмеялась так, как не смеялась давно. Это было так забавно и радостно, будто яркое солнце взошло внутри меня, разогнав темные тучи. А всего то и надо было, что испачкать руку лошадиной слюной.

Я обернулась на Зловского. Он улыбался мне в ответ искренне, но не без капли самодовольства — вот ведь, явно гордился своей хитрой уловкой.

Внезапно его улыбка сменилась удивлением — из соседнего денника высунулась не менее наглая лошадиная морда и дернула его зубами за ворот рубашки, заставив тот треснуть нитками.

— Ой, прости, красотка, — мужчина развернулся к ревнивице и погладил ее по ганашу. — А это Пташка, она очень своенравная собственница, поэтому я бы на твоем месте так сразу к ней близко не подходил.

— Что ж ты не сказал, что не свободен? — Фыркнула я, а Зловский только укоризненно качнул головой.

— Чтоб ты знала, у нас чисто платонические отношения. — Гордо задрав нос, сказал он. — А вон там Шулайя. Шуня, она у нас девушка особенная и чужаков сторонится. Но не бери на свой счет, это у нее с детства. Особенно она не любит ветеринаров — из-за травмы пришлось ампутировать часть передней ноги. Сама понимаешь, протезирование сильно сказалось на моральном духе.

Я с жалостью заглянула в соседний денник. При таких травмах лошадей обычно усыпляют — протезирование и реабилитация слишком дорого обходятся. С другой стороны, Шуне повезло с богатым хозяином.

— Ну, что хочешь прокатиться? Ты только посмотри, как Вереск строит тебе глазки. Я правда ревную. — Наигранно возмутился хитрец.

Я смутилась. Мне было так хорошо сейчас, что отчего-то жутко захотелось плакать. Это нормально вообще, хотеть разреветься, в такой момент? Чувствуя себя полной дурой, я вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками, не в силах ничего с собой поделать.

— Эй, ты чего? — Испугался Зловский и развернул меня к себе, взяв за трясущиеся плечи. — Я совсем не такого эффекта добивался… слышишь? Я опять сделал что-то не так?

— Все так. — Пискнула я, еще больше расстроившись от того, как жалко сейчас прозвучал мой голос. — Просто… я не знаю. — И сама того от себя не ожидая, взяла и уткнулась носом в его твердую грудь, моментально запачкав тушью рубашку. Хотя, чего уж там, Пташка и так ее испортила — пусть Зловский новую себе купит, не разорится.

Сильные руки обняли меня и притянули к себе, теплое дыхание щекотно коснулось шеи. Мне было так уютно в этих объятиях, так спокойно, что слезы начали отступать.

11

От Егора приятно пахло чем-то древесным и свежим. Уж не знаю, что за божественный аромат, но я бы купила такой, чтобы просто нюхать в свое удовольствие.

Я не увидела, но почувствовала, как он улыбнулся.

— Значит все-таки все с тобой в порядке. А я думал, что ты непробиваемая.

— Ты о чем? — спросила я, не отнимая влажной щеки от его груди.

— Скоро узнаешь. — Сказал Егор, бережно проведя по моим волосам рукой. — Пойдем. Думаю, хватит на сегодня приключений. Ты устала, тебе нужно отдохнуть, к тому же скоро стемнеет.

Мое мнение, видимо, даже не рассматривалось — потому, с этими словами, он аккуратно отстранил меня от себя и чуть склонился, подхватывая на руки. От неожиданности аж дух захватило, но и мысли не появилось о том, чтобы сказать что-то против.

Парить над землей, в его сильных руках было еще волнительнее, чем нежиться в крепких объятиях. Мне отчаянно захотелось, чтобы прямо сейчас он поцеловал меня, смял в своих ладонях, как тогда, на том странном празднике, и то же желание я мельком увидела в его глазах. Но Зловский только издевательски прищурился и понес меня обратно, через поле, по протоптанной лесной тропинке.

Бывшие светлыми по пути туда, на обратной дороге сумерки окончательно сгустились над нами. Но мир все равно был виден отчетливо — дорогу до дома нам освещала растущая луна и тысячи ярких звезд, рассыпанных по небесному полотну драгоценными сияющими камнями. Должно быть, завтра будет полнолуние.

***

Видимо, Зловский был прав — я слишком устала от переживаний этого дня. На обратном пути просто взяла и задремала на его руках!

Впрочем, сложно было не поддаться дреме; горячие ладони, прижимавшие меня к широкой твердой груди, ровное биение сердца, мерные шаги — все это дарило ощущение безопасности и убаюкивало. Не было тревоги, а размышления не уходили дальше того, сколько силы нужно иметь, чтобы донести меня от той поляны, до дома. Перышком бы я себя называть не стала, да и если бы весила сорок, попробуй, дотащи такой мешок с картошкой через все «Марафонское поле» от конюшни до его дома.

Я проснулась от того, что мужчина аккуратно снял с меня обувь, до того уложив на мягкую постель. Приятная тяжесть покрывала скользнула по ногам, и я сонно приоткрыла глаза. Заметив это, Егор замер надо мной и улыбнулся. Сказал шепотом:

— Спи. Не хотел тебя будить.

Хотел уйти, но я не дала, ловко поймав его руку, поправившую мое одеяло.