Игры сердца (ЛП)

Но Майк уже давно осознал свою ошибку. Он осознал. Он увидел ее горе еще в похоронном бюро, его инстинкты кричали ему об этом, но он проигнорировал свои инстинкты и теперь чувствовал себя полным придурком. И он чувствовал себя придурком, потому что вел себя как придурок.

Поэтому он решил сглазить нанесенный ущерб.

— Милая… — начал он, но она покачала головой, отступила назад и продолжила говорить:

— Это еще не самое худшее, Майк. Он хотел, чтобы его кремировали. Дебби сказала «нет». Ронда хотела закрытый гроб. Но Дебби… заявила… — она наклонилась, — «нет».

— Господи, — прошептал он.

— Да, — тут же огрызнулась она в ответ. — Господи. А Ронда очень эмоциональная особа, но не глупая. Мой брат умер, и она сразу же позвонила мне. Она знала, что у нее не хватит сил справиться с приготовлением похорон. Она знала, что Дебби опять покажет свое дерьмо. Ронда знала, чего хотел Дэррин, сказала мне, и я все устроила. Все до последней гребаной детали. Тогда мама, будучи мамой, не умея держать язык за зубами, сообщила об этом Дебби, и Дебби просто слетела с катушек. Она шла по Вашингтону с этой дурацкой штукой, прикрепленной к уху, звонила мне, маме, Ронде, папе, Джорджу Маркхэму, всем. Это мой брат, это Дэррин, — ее голос надломился, горечь сдавила горло. Майк приготовился подойти к ней, но она остановилась, и он остановился: — Я хотела того же, чего хотел он. Я хотела присмотреть за его женщиной, за его детьми.

Ее голос был хриплым, слова требовали усилий, но она продолжала, ей нужно было высказаться, и Майк стоял на месте, позволяя ей высказаться.

— Поэтому я была готова ради своего брата сделать то, что должна была сделать, то, что он хотел, прикрывая всей семье спины. Но мама, будучи мамой, хотела мира, а Дебби, будучи Дебби, ни за что не заткнулась бы по этому поводу. И с тех пор, как я, бл*дь, себя помню, лучший способ для мамы примирения — дать Дебби то, что она хочет. Так что она уговорила Ронду на это дерьмо и сказала мне отвалить. Ронда знала, что я взбешена до чертиков, и папа тоже. Я упиралась изо всех сил, но это никому не помогло, делая кучу дерьма еще более дерьмовой. Поэтому отступила. Но я не собиралась участвовать в этом фарсе, Майк. С меня хватило войти в это чертовое, — ее голос снова дрогнул, но она справилась, — похоронное бюро и увидеть, что мой брат, бл*дь, мертв и лежит на виду у всех. И я не собиралась участвовать во всем остальном дерьме, которое организовала Дебби, по каким бы причинам Дебби ни делала то, черт возьми, что хотела всегда делать. И я знаю, что папа с Рондой, если бы мне пришлось провести хотя бы минуту с этой сукой, я бы сошла с ума. Поэтому они велели мне держаться подальше. Я и держусь подальше. Я виделась с ними сегодня утром, когда Дебби находилась в похоронном бюро и делала то, что у Дебби получается лучше всего, отдавала распоряжения. Когда все уйдут, включая мою сучку сестру, у которой в воскресенье какое-то дурацкое селекторное совещание, я увижусь с семьей завтра. Но сейчас, чтобы я не вырвала все ее чертовы волосы и не испортила действительно чертовски плохой день для нашей семьи, я здесь расслабляюсь и слушаю музыку.

Она замолчала, и Майк дал ей время немного успокоиться. Когда стало ясно, что она закончила свою речь, он произнес:

— Я был неправ, прости, — мягко признался Майк.

— Да, ты был неправ, — немедленно ответила Дасти.

Он посмотрел ей в глаза, и она ответила тем же.

Они долго смотрели друг другу в глаза.

Затем Майк, уже сделав поспешные выводы, необычно отреагировал на внезапную реакцию и начал вести себя как придурок, продолжая совершать ошибки, глупо прошептав:

— Привет, Ангел.

Он не называл ее так больше двадцати лет. Он все время ее так называл в детстве. Он подумал, что для нее это будет знакомым и желанным. В конечном счете, она была для него настоящим Ангелом. Всегда.

Она мгновенно расплакалась.

Он пересек комнату и заключил ее в объятия. Она ухватилась, приподнявшись на цыпочки, уткнувшись лицом ему в шею, ее руки крепко обхватили его плечи, всхлипывая. Он наклонил голову так, что его губы оказались близко к ее шее. Почувствовал запах ее необычных духов, нотки мускуса, едва уловимые оттенки цветочных, бесспорно женственных, слушая ее тихий плач, чувствуя, как ее тело прижимается к нему, неудержимо содрогаясь от слез.

— В… в… сорок четыре, — тихо бормотала она ему в грудь.

— Я знаю, милая, — прошептал он ей в шею, и ее руки сжались крепче.

— Он… он… он не… даже не увидит, как его сыновья окончат школу.

Майк не ответил, просто продолжал прижимать ее к себе.

— Он хотел, чтобы его прах был развеян, — прошептала она, а затем уточнила: — по полю.

Господи. Черт возьми, Дебби. Вешала ему лапшу на уши. Крутилась, желая добраться до него. И то же самое проделывает с Дэррином.

— Теперь он просто сгниет, — продолжала она.

— Нет, дорогая, — ответил Майк, она опустилась с носочков, ее голова откинулась назад, поднялась, и он поймал ее глаза полные слез.

— Так, Майк, — тихо сказала она ему.