Игры сердца (ЛП)

Она смотрела на его профиль, пока он смотрел в ее тетрадь, ожидая, когда она напишет свое решение. Она же задавалась вопросом, как странно, что у него действительно красивые губы. Нижняя была полной, и обе были очерчены…

Когда она не пошевелилась и не заговорила, он повернулся, все еще склонив голову, посмотрев ей в глаза.

При таком близком расстоянии он был еще симпатичнее.

В животе затрепетало.

— Риси? — позвал он.

Нервничая, она выпалила первое, что вертелось на языке:

— Я не хочу, чтобы ты считал меня глупой.

Он моргнул, затем выпрямился, не сводя с нее глаз.

— Почему ты решила, что я могу считать тебя глупой? — спросил он.

— Я не…Я имею в виду, — она посмотрела на открытую тетрадь, затем на него. — Ты хорошо разбираешься в предмете. Ты показал мне, как решать три задачи, за это время я сделала только одну, и то с ошибкой, которую ты заметил.

— Детка, если ты не понимаешь геометрию, это не значит, что ты тупая. Это всего лишь означает, что ты не понимаешь геометрию. Многие люди не понимают геометрии.

Это было приятно слышать. Но все же.

Ее взгляд опустился на стол.

— Я не понимаю в ней многие вещи, — пробормотала она, глядя в тетрадь.

— Риси, — снова позвал он, и она посмотрела на него.

Вот тогда-то он и сделал это. Наклонился и приблизил свое лицо очень близко. Очень близко. Так близко, что она могла видеть только его глаза!

— Зато ты понимаешь то дерьмо, которое более важно в жизни, — прошептал он.

— Что? — выдохнула она.

— Ты сказала тогда, что твой отец был счастлив. Тетя Дасти сблизилась с твоим отцом. Они все время разговаривают. Она поет, танцует, смеется и ведет себя как ненормальная, еще безумнее, чем обычно. Ты сделала ее такой.

Кларисса моргнула, затем тихо сказала:

— Ты мне помог.

— Это была твоя идея, — напомнил он ей, а затем продолжил: — Ты прочитала ее дневники и все поняла. Так что это ты все придумала. Если ты сделала такое ради своего отца, потому что он хороший парень и заботится о тебе, кого волнует, что у тебя не все получается в геометрии?

Ей оставалось признать, что в его словах существовал определенный смысл.

Поэтому она улыбнулась ему.

Его глаза изменились, как только она улыбнулась ему. Казалось, они заглядывали в самую глубь ее глаз. Затем его глаза опустились на ее губы, и у нее в животе снова затрепетало.

Затем он отодвинулся на несколько дюймов и пробормотал:

— Но давай вернемся к геометрии, и доведем тебя до состояния, когда ты сможешь решить эти задачи в классе.

И ей оставалось только признать, если она сможет решать эти задачи, ее отец будет счастливее.

— Хорошо, — согласилась она.

— Проговаривай свое решение вслух, — повторил он.

Кларисса сделала, что он просил.

Фин понял, где она ошибалась. Ему пришлось объяснять ей три раза в следующих трех задачах, но, наконец, она поняла.

Он перешел к домашнему заданию по английскому языку, он проверил ее работу, она ошиблась только в одном, хотя проработала четырнадцать вопросов.

Кларисса раньше считала, что все в Фине Холлидее было потрясающим.

Теперь же она считала, что он был удивительным, а не просто потрясающим.

Она не могла объяснить его удивительность. Просто знала, что Фин был таким.

* * *

Майк нажал кнопку, отключаясь от Дасти, посмотрел через стол на Таннера Лейна, но вопрос исходил с его стороны.

— Влип?

Майк повернулся, его взгляд упал на огромного, лысого, мускулистого, покрытого татуировками, в майке в феврале месяце, пугающе ухмыляющегося Райкера, сидящего рядом с ним.

— Абсолютно.

Страшная ухмылка превратилась в уродливую улыбку.

Затем Райкер объявил, кивнув в сторону Таннера:

— Его женщина сказала моей женщине, что твоя женщина делает отличные торты.

Майк не хотел обсуждать свою личную жизнь с Кэлом.

И определенно не хотел обсуждать с Райкером.

Поэтому он заявил тихо и твердо:

— Тема закрыта.

Ухмылка Райкера стала сатанинской.

Господи.

— Райкер, сфокусируйся, — к счастью, произнес Таннер из-за своего стола в своем кабинете, где они сидели, и взгляд Райкера упал на него. — МакГрат? — подсказал Таннер.

— Я выдаю информацию и получаю торт, — заявил Райкер, кивнув в сторону Майка, — сделанный его женщиной.

— Согласен, — ответил Майк. — Сейчас, МакГрат.

Райкер посмотрел на него.

Затем выложил.

— Он хочет эту ферму, им крышка. Иди к своей женщине, скажи ей и ее семье, чтобы они собирали чемоданы. И уезжали.

Черт, черт, черт.

— Объясни, — прорычал Майк.

— У него есть способы. Есть средства. Его бизнес не пересекается с моими делами, так что мне насрать. Я иду своим путем. Это не значит, что я ни хрена не слышу, — объяснил Райкер.

— И что ты слышишь? — спросил Майк.

— Что у МакГрата есть способы и средства, — ответил Райкер.

Майк перевел дыхание, терпение его покидало. Он искал возможность его сохранить и усилием воли нашел.

Затем спросил:

— Он фронтмен?

— Не знаю. Меня это не волнует настолько, чтобы знать.

В этот момент вмешался Таннер.

— Думаю, когда я попросил тебя обмолвиться словом с Майком здесь, ты же знаешь о сделке и понимаешь, что Майк сильно переживает, он должен все знать.

Райкер посмотрел на Таннера.