Игры шестого круга

Олег впервые за все то время, которое провел в разведшколе, ощутил свою принадлежность к этим мертвым людям. Возможно, оттого, что он единственный из всех сохранил жизнь. Мысль о том, что он отомстит за них, если когда-нибудь ему представится такая возможность, на какое-то время помогла ему справиться с отчаянием и с равнодушием к собственной судьбе.

Он шел еще довольно долго, ориентируясь на слабо светящуюся массу корабля, пока не уперся в аспидно-черную, наглухо замкнутую поверхность центрального трубопровода.

Он привалился к ней плечом, ожидая, когда раздвинутся створки, но ничего не произошло. Лишь теперь он вспомнил, что уже давно, еще до прыжка вниз, он вновь перестал ощущать ментальное поле, излучаемое кораблем в то время, когда работали его механизмы.

Во время первого своего визита внутрь корабля он так и не успел спросить, из-за чего происходят эти перебои, и вот теперь его окружало полное немое молчание.

С этим он ничего не мог поделать. Он медленно опустился на пол, сел, привалившись спиной к трубе, и взглянул на индикатор батарей. Цифры в его окошке изменились всего на несколько десятых долей, хотя теперь это ровно ничего не означало. Стрелки индикаторов давно перешли красную черту и показывали вчерашний день. В огненном аду, наверху, несмотря на защиту, все приборы вышли из строя.

Однако воздух исправно регенерировался, и это все, что сейчас имело значение. На нижнем уровне температура намного ниже — тепловая волна не прошла сквозь перекрытие, и — значит энергия батарей на эмуляцию защитного поля почти не расходовалась. Ему предстояло жить еще несколько долгих часов.

Он подумал, не стоит ли снять шлем, чтобы сократить эти мучительные часы ожидания. Нет ничего хуже, чем знать время собственной смерти, но тут же отбросил эту мысль. Он обязан бороться до конца, хотя бы ради тех, кто погиб. У него больше возможностей и больше шансов выжить, и он использует их все, до последнего. Почти сразу вслед за этой мыслью в его голове прозвучал знакомый голос:

— Итак, ты вернулся… — Сразу же на Олега обрушился удар ментального поля. Механизмы корабля вновь заработали…

— Объясни, как ты здесь оказался, секунду назад я оставил тебя возле камеры, и вот ты уже здесь…

Выходит, мозг, управлявший кораблем, ничего не знал о собственных остановках. Они воспринимаются им, как провалы во времени, и даже не вызывают удивления.

— Разве у тебя нет внутренних часов?

— Они показывают, что с момента нашего последнего разговора прошло не более минуты.

— Значит, твои часы останавливаются вместе со всем остальным…

— Подожди, ты хочешь сказать… Да, очевидно, мои функциональные возможности расстроились. Странно, что я не почувствовал этого раньше.

— Ты и не мог почувствовать. Твое время останавливалось вместе с тобой и включалось лишь тогда, когда ты просыпался.

— Недаром мне казалось, что последнее время мир стал состоять из фрагментов. Логика отдельных событий все время прерывалась, но лишь сейчас я понял причину этого. Значит, времени у меня остается совсем немного.

На нижнем рукаве появилось знакомое отверстие входа.

— Заходи. Наши проблемы лучше обсуждать внутри. Это сохранит энергию в твоем скафандре.

Секунду Олег колебался, подумав о том, что с ним случится, если отключение механизмов корабля произойдет, когда он будет внутри.

— Не беспокойся об этом, я обеспечу тебя механическими средствами для выхода наружу, не зависимыми от моих управляющих центров.

Стены трубы раздвинулись, и он вошел внутрь. Олегу показалось, что свечение зеленоватой жидкости в кабине на этот раз было значительно слабее.

— Что, если я не буду снимать скафандра? Мне трудно привыкать к новой среде, которой ты меня окружаешь.

— Как хочешь, Олег. Хотя причина в другом. Ты стал намного осторожнее, чем в прошлый раз. Но это не имеет значения.

— У тебя есть способ выбраться наружу из этой огненной ямы? Мне кажется, перекрытие долго не выдержит. Наверху слишком высокая температура, да и радиация все время повышается.

— Хотя большинство моих наружных датчиков выведено из строя, я все еще получаю достаточно информации для того, чтобы определить точное время, когда рухнет последнее перекрытие.

Олег почувствовал раздражение от спокойной и отстраненной манеры выражаться своего невидимого собеседника. Он говорил так, словно происходящее его вообще не касалось. Возможно, так оно и было. Возможно, с ним говорит механический разум, не способный ни к каким эмоциям — посторонний наблюдатель собственной гибели.

— Ты можешь установить, что случилось с моим… — Он чуть не сказал «с моим другом», но почему-то остановился и поправился: — С человеком, который меня сопровождал во время побега.

— Я уже не контролирую большую часть территории станции. Там, где датчики еще сохранились, давно нет ничего живого.

— Так мы сможем отсюда выбраться?

— Только с твоей помощью. Я тебе уже говорил, меня сконструировали таким образом, что самостоятельно, без слияния с мозгом пилота я не могу сдвинуть с места этот корабль.

— В таком случае мы сдвинем его вместе. Что я должен делать?