Игры скорпионов

В дальней стене предбанника отворилась дверь, и из маленького чулана вышла голая Анфиса. Островский сглотнул слюну при виде её широких бедер и огромных арбузных грудей. Служанка подошла к столу и обратилась к хозяйке:

– Барыня, там дрянная девчонка за вами подглядывала!

Анфиса вернулась к чулану и вытащила оттуда испуганную девушку. Её уже полностью раздели, а руки связали в запястьях. Служанка грубо схватила пленницу за плечи и вытолкнула на середину комнаты.

– Ты что, подсматривала?! – воскликнула Илария. Она подошла к девушке и отвесила ей оплеуху. – Ты знаешь, что нельзя подсматривать за взрослыми, и сейчас будешь наказана!

Хозяйка кивнула служанке. Анфиса, схватив жертву, бросила её лицом вниз на скоблёные доски стола. Илария изо всех сил шлёпнула жертву по ягодицам. Явный отпечаток руки сразу же проявился на белой коже, а Илария впилась взглядом в глаза любовника. Она увидела то, чего добивалась, – отсвет наслаждения. Илария вновь ударила жертву, потом ещё и ещё.

Вожделение охватило Островского. Все-таки Иларии нет равных! До чего же точно ведёт она свою партию: сейчас должна сказать заветную фразу.

– Ну что ж, если тебе нравится смотреть – то смотри! – провозгласила Илария, а сама, оседлав колени любовника, поймала нужный ритм. Под взглядом испуганных девичьих глаз совокупление показалось Островскому необычайно ярким. Все его ощущения обострились.

– Вот видишь, дорогой, мамочка знала, что тебе понравится, – шепнула Илария, целуя его влажные плечи, и Лаврентию оставалось только признать, что она не ошиблась.

Впрочем, на сегодня обоим было уже достаточно. Хозяйка приказала Анфисе:

– Запри девку в чулан, кинь ей тулуп и накорми. Баню тоже запри, да смотри, чтобы никто из дворовых близко сюда не подходил. Гляди, отвечаешь головой!

Илария взяла пасынка под руку и потянула к выходу.

– Пойдём в дом, Малыш, пора ужинать, а завтра мы опять с тобой поиграем.

Служанка затащила жертву в чулан. Островский проводил тоненькую фигурку взглядом, но спорить с мачехой не стал – послушно двинулся к двери. Предвкушение ещё более острого, запретного наслаждения грело душу: целую неделю Лаврентий будет подниматься по ступеням удовольствия, и на седьмой день получит главный приз. Такому искушению Островский сопротивляться не мог.

Впервые это случилось с ним на хуторе, тогда Илария только затеяла Игру. Их жертвой стала молоденькая дочка учителя уездной гимназии. Ей было пятнадцать – тоненькая, с белой кожей и прозрачными светло-голубыми глазами. Каждый вечер Илария избивала девчонку, а потом заставляла смотреть на их совокупление. Это извращенное удовольствие захватило Лаврентия, а в конце недели случилось главное: Илария отдала жертву ему и сама удерживала девушку, пока Лаврентий её насиловал. Девчонка билась и кричала. Её ужас и мольбы возбуждали Островского, как ничто другое. Он сразу понял, что никогда уже не сможет отказаться от подобных радостей. Но Илария преподнесла ему сюрприз – отравила жертву.

– Я найду тебе новую, – пообещала мачеха, и слово своё сдержала.

Через месяц она вновь привела Лаврентия в баню, где их ждала нагая и связанная новая жертва. Той тоже едва исполнилось пятнадцать. Илария и сама вошла в раж – придумала целый ритуал. Она давала жертвам имена цветов, и теперь в воспоминаниях Лаврентия изнасилованные девчонки различались по крошечным букетикам в их волосах. Раз за разом хоронил Островский хрупкие тела в конце сада, а Илария с наслаждением высаживала на тайных могилах цветы.

Время давно перевалило за полночь. Мачеха мирно спала, а Лаврентий так и не сомкнул глаз. Он всё размышлял, решая, как же теперь поступить. Долли почти что попалась, но пригласить её в Афанасьево, как он собирался прежде, теперь уже не получится. Других идей пока не было. Так ничего и не придумав, Островский в очередной раз сдался на милость Иларии. Ничего страшного: они ещё разок «поиграют», а потом – всё! Лаврентий вновь отселит мачеху и уж тогда форсирует наступление на сердце и приданое княжны Долли.

Глава одиннадцатая. Сафьяновый альбом

Долли скучала… Зарядивший на неделю дождь прервал поездки верхом и лишил её интересного собеседника, каким успел стать Островский. Как она удивилась, узнав, что сосед тоже бредит лошадьми и хочет устроить в своём имении конный завод. До этого все кавалеры лишь потешались над суждениями Долли о лошадях или – того хлеще – отвечали ей пошлыми сентенциями о домашнем очаге и женских добродетелях. Какими они казались мелкими и пресными и как княжна Черкасская их презирала!

– Господи, ну что за дураки! – жаловалась она тогда сёстрам.

Долли было невдомёк, что настоящих мужчин, кроме брата, она ещё и не видела, ведь все они ушли в армию, а оставшихся в уезде юношей волновало лишь собственное молодое «я».